Норби - Андрей Валентинов

Я поглядел налево, где еще минуту назад не было никого. Консула не узнать, и одет по-лондонски, и канадский акцент куда-то исчез. Однако на руках, как и прежде, перчатки.

— Добрый день, Консул! Планы на ближайшее будущее у нас такие.

Он слушал, не перебивая, наконец, кивнул.

— Заметано, босс. Я и сам ни с кем кроме вас не стану встречаться. Не то, чтобы я вам особенно верю, все мы люди, все человеки. Но мой Джонни у вас, а я не хочу терять сына. Вы же его не пожалеете, верно?

Джону Рузвельту Перри недавно исполнилось пятнадцать. Славный паренек, мы с ним пару раз вместе сходили на рыбалку. Я поглядел на невозмутимого Шекспира. Кажется, у него что-то такое было с Ричардом, третьим по номеру. У того был свой Консул по фамилии Тиррел.

Есть два кровные врага, Враги покоя и помеха сну. Я на руки сдаю тебе их, Тиррел, — Ублюдков тех, что в Тауэре сидят.[69]

Консул судит по себе, но спорить с ним не имеет смысла. Все равно не поверит.

— За мною должок, — вздохнул я. — Виновники смерти твоего брата.

Он внезапно усмехнулся, зловеще, вполне по-шекспировски. Хоть сейчас на сцену.

— Я не бездельничал, босс, раскопал всю эту историю. Уолти в Германии убили возле какого-то озера, он ехал в немецкой военной колонне и попал в засаду. Армия Анри Гизана, швейцарцы. А потом их всех с воздуха накрыли да так что земля горела. Вроде как в бою погиб, только что он там забыл? Стал я искать тех, кто выжил, но мало их осталось, босс. Есть одна женщина, Анна Фогель, она с братом вроде как знакомство водила.

Я невольно вздрогнул. Консул — хуже бульдога, вцепится — не оторвешь.

— Твой брат ее спас. Помог с лечением, вывез в Штаты, устроил у Элвина Йорка, тот ее на ноги ставил. Помнишь героического сержанта?

Консул нахмур ился, замолчал надолго. Наконец, тряхнул головой.

— Спасибо что сказали, босс. Чуть не взял грех на душу. Уолти, Уолти, добрая душа! Я ведь нашел и тех, что приказы отдавали. Думали в кабинетах отсидеться! Я не про Анри Гизана, он за свою страну воюет, с него спрос иной.

Вначале я не поверил. Какие приказы? Налет был чистой импровизацией, кто-то сообщил Гизану, что в колонне будет сам Герман Геринг. Мисс Виктория Фостер успела включить в отряд своих людей в самый последний момент.

Внезапно я почувствовал, как холодеют пальцы. Мисс Виктория убита, убиты ее помощники. А я-то грешил на Структуру, на Адди, будь он неладен! И тут я понял, почему Консул назначил встречу именно здесь. Гангстер меряет всех по себе. В центре Лондона средь бела дня я не решусь выстрелить ему в бок. Шекспир, Шекспир!

Как музыка — слова твои! Стань ближе.

Вот пропуск; подойди и дай мне ухо.

— Мертвые мертвы, — констатировал я, глядя в каменное лицо Шекспира. — Но кое-кто еще жив. Те, кого ты убил — марионетки, их просто за веревочку дернули. Искать надо выше, куда веревочка и тянется. Жена твоего брата — из рыцарского ордена Бегущих с волками. Орден враждует с иными, которые входят в Общество Немецкого Средневековья. Они-то, вероятно, все и затеяли. В колонне везли образцы секретной техники с Клеменции. Такой вот расклад, Консул. Все запомнил?

— Бегущие с волками, — негромко повторил он. — Общество Немецкого Средневековья. Клеменция. Не забуду, босс. И — спасибо за доверие, я пройдусь по этой тропе.

Показалось мне или нет, но каменный драматург, слушавший нас, не пропуская ни единого слова, одобрительно кивнул.

Ну, вот и все. Скажи, что все готово, - Я полюблю и отличу тебя. 3

Впереди был горный склон, поросший редким лесом, до него рукой подать, но пули били все ближе, выбивая из податливой тверди серые облачка пыли. Стреляли ниоткуда, то ли с затянутого редкими тучами неба, то ли просто из пустого пространства.

— Беги, Мара, беги!

Он вовремя схватил девушку за руку, та зацепилась за выползший на тропу корень и чуть не упала. Пули прошли совсем рядом, одна разорвала ткань на ее плече.

— Беги!

На самой опушке — коренастый древний дуб, узорные листья, густая зеленая крона. Они успели заскочить за ствол, опоздавшие пули с жужжанием врезались в древесную плоть.

— Ты как?

Мара помотала головой, пытаясь ответить, но лишь ухватила губами воздух. Стрельба стихла, однако выглянуть из-за ствола Антек решился не сразу. Когда же отважился, то не заметил ничего, только неровное поле, поросшее редкой травой, почти такое же, как возле шоссе, где они сдерживали русские танки.

— Я думал, война кончилась, — наконец, выговорил он, когда смог, наконец, дышать свободно.

— Война никогда не кончится, — ответила Мара. — По крайней мере, для нас. Зачем ты пошел со мной, Антек-малыш? Зачем.

Он решился и погладил ее по щеке. Девушка на миг закрыла глаза.

— Ты даже не понял, чем пожертвовал.

— Я понял, кого не хочу потерять.

Мара присела на траву. Странный пятнистый комбинезон порван, но пуля не задела. На Антеке был похожий, только с нашивкой на плече. По белому фону — разлапистый черный крест. Когда Антек оказался рядом, она коснулась пальцами ткани.

— Штрафник. Уверена, охотились за тобой. У тебя счастливое свойство — влипать в неприятности. Интересно, куда нас с тобой определили? На Ад не похоже, а если Рай, то почему стреляют?

Он хотел ответить, но внезапно услышал песню. Вначале не поверил, потом прислушался. И музыка знакома, и слова, и, кажется, голоса.

Уланы, уланы, Балованные дети, Не одна паненка Попадет к вам в сети.

Антек встал, оглянулся, потрогал руками черную кору расстрелянного дуба.

— Я понял, где мы. Это Свентокшиские горы.

— В Польше? — удивилась она. — Но война там кончилась, это последнее, что я прочитала в газете!

Бывший гимназист и бывший доброволец попытался улыбнуться, но губы, покрытые пылью Последнего поля, слушались плохо.

— Ты же сама сказала. Для нас — нет.

А песня гремела уже совсем рядом.

Не одна паненка, Не одна вдовица В молодца-улана Готова влюбиться. 2

Острый серп Луны за окном, недопитая рюмка в руке. В номере темно, свет я выключил перед тем, как достать из бара бутылку. Сзади, за моей спиной — призраки, их много, и не всех помню по именам. Наверняка там Антонио Сандино, и Легран там, и мисс Виктория Фостер, и сержант Ковальски. Прогнать их невозможно, лучше просто не оборачиваться и смотреть в небо, время от времени прихлебывая виски. Издержки профессии — пить можно только одному в запертом изнутри номере при отключенном телефоне.