Очень Большой Лес. Том 2 - Василий Головачёв

Потом заговорил Лес:

«Благодарим за верное решение… готовы выполнить… любую вашу просьбу».

Максим вспомнил о желании все членов группы лететь к морю.

«Мы хотим пересечь границу зоны войны и ознакомиться с территорией по ту сторону границы. Ты говорил, что там, на юге, есть моря и океаны».

«Океан омывает наш континент со всех сторон».

«Тем более».

«Мы можем дать канал видеосвязи с любым районом нашего местонахождения в любом слое нашего местообитания… вы увидите всё… что хотите увидеть… не двигаясь с места».

«Каким образом?»

«Ваш молодой спутник уже дал ответ… через корневую систему… объединяющую всю флору этого мира».

«Здорово! Однако нам хотелось бы физически ощутить перемены твоих владений».

«Возможно, вам не понравится реальность… но мы готовы предоставить вам свободу действий».

«Спасибо».

Лес замолчал окончательно.

Максим обнаружил, что он стоит весь мокрый от пота.

Поцеловал руку Вероники, отпустил, засмеялся:

– Нет слов!

– У меня тоже, – призналась бледная Вероника. – Надо рассказать…

Максим прижал палец к губам:

– Позже.

Нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу Костя хотел что-то сказать, но Сергей Макарович жестом остановил его.

– Что произошло?

– Мы контактировали с Лесом.

– Это я понял.

– Он дал нам прямую связь с Землёй. Не поверите с кем.

Савельев продолжал смотреть вопросительно, и Максим закончил:

– С генералом Дороховым.

– С Дороховым? – Сергей Макарович ощупал потное лицо майора прищуренными глазами. – С Андреем Тарасовичем? Это замдиректора ФСБ.

– В общем, сейчас расскажу, дайте присесть, а то ноги не держат.

Максим усадил Веронику на рюкзак у трапа самолёта, сел на трап сам и за пару минут передал обступившим его членам группы свою беседу с Лесом и Дороховым.

– Очуметь! – выразил свои чувства Костя. – Я догадывался, что Лес скрывает от нас какую-то информацию, так вот что он утаил. Как он поддерживает связь с Землёй?

– Через наши земные леса, – сказала Вероника.

– А что он имел в виду, предупредив, что нам может не понравиться реальность?

– Не знаю, потом выясним.

– Главное, – вдруг смущённо заговорила Вероника, – что мы действительно в любую минуту можем стартовать домой.

Слушатели превратились в статуи.

Первым опомнился Костя:

– Каким образом?

Вероника виновато посмотрела на Максима, взглядом прося прощение за то, что не выдержала и призналась в решении амазонского компьютера и самого Леса помочь им вернуться.

– Это меняет дело, – задумчиво сказал Сергей Макарович. – Мы можем спокойно закончить операцию.

– Что предлагаете? – спросил Максим.

– На юг! – завопил Костя, ликующе вскинув руки. – Ты же обещал!

Не возразил никто.

Через час вылетели, поместив Точилина в один из отсеков самолёта, где обнаружили нечто вроде топчана в окружении округлых баков. Мужчины с лейтенантом не разговаривали, пряча свои чувства под маской равнодушия, и лишь сердобольная Вероника сказала ему, поглядывая на Максима:

– Летим на море. Давай руку перевяжу.

Лейтенант не ответил, ложась на топчан с мёртвым лицом.

Только после этого Максим вспомнил о своём обещании освободить пленника от внушённой шмелями программы, позвал в отсек Веронику, и они несколько минут беседовали с Лесом, откликнувшимся практически мгновенно.

«Я подключу свою нейросеть… – пообещал Лес. – Но очистка подсознания от мусора внушённых программ – долгий процесс».

«Главное – добиться результата, – сказал Максим. – Ещё есть шанс сделать из него человека».

«Мы… постараемся…»

Первый час полёта наблюдали за ландшафтом под самолётом, отмечая постепенное убывание количества «семейных лесков» на единицу площади. Потом пассажирам надоело это занятие, и подсоединёнными к контуру управления остались только Вероника и Максим. Остальные устроились спать, первым Редошкин, пострадавшая ключица которого требовала покоя.

– Поспи и ты, – предложил Максим девушке, увидев, как она сонно клюёт носом.

– Нет, – встрепенулась она, – я лучше приготовлю кофе, хочешь?

– Хочу.

Через несколько минут пили кофейный напиток из запасов сухпая, приготовленный в термобоксе, посасывая галеты. Обменялись впечатлениями от последней беседы с Лесом и того смысла, который дали его признания. Верилось и не верилось, что можно было вернуться назад ещё два месяца назад без каких-либо мучений и войн как с чужими роботами, так и с земными африканскими бандитами. Обсудили также странную логику исполина, отличную от человеческой. Но сошлись на том, что в Мультивселенной найдутся ещё более странные этические стратегии, а им ещё повезло, что Лес позволил им выжить, хотя, наверное, мог бы и не заботиться о помощниках, добровольно возложивших на себя миссию под названием «своих не бросаем».

Через три часа лесные заросли под аппаратом поредели, а высота деревьев заметно снизилась. Стало больше «мангров» и «баобабов», и проснувшийся Костя заявил, зевая во весь рот:

– Мы пролетаем над переходной полосой между зоной боёв и основным лесом. Все деревья внизу – плантоиды, искусственно выращенные защитные «роботы». Ещё немного, и мы увидим первозданный Суперлес.

Поднялись повыше.

Где-то далеко на горизонте просияла голубая полоска.

– Море! – обрадовался Костя.

Но до моря они не долетели, вдруг оказавшись над тем самым Суперлесом, которого ждал ботаник.

Но это был далеко не знакомый Лес, хотя и Большой, даже грандиозный. Он заслонил собой весь местный рельеф, все низины и возвышенности, колоссальной крышей джунглей, почти без просветов и полян, напоминая сельву американских материков и Африки, но в гипертрофированном масштабе!

– Тайга! – прошептала Вероника.

– Хуже, – пробурчал Редошкин. – Дебри.

– Зато там есть цветы! – заметил Костя. – Видите луг? Что это, если не заросли цветов?

И в самом деле, в сплошном мохнатом ковре древесных крон разного цвета, от светло-зелёного до салатового и тёмно-синего, проглядывали поля золотых, оранжевых, пурпурных, белых цветов, от узоров которых рябило в глазах.

– Садимся! – предупредил Максим.

Самолёт нырнул вниз и приземлился на краю поляны, заросшей шаровидными кучками какого-то пушистого кустарника, метельчатой травой и ковром цветов, полосы которого повторяли цвета российского флага – белый, синий и красный.

Высадились.

– Тюльпаны! – ахнула Вероника, бросаясь к алой полосе, и отшатнулась: над цветами кружились насекомые! Знакомые бабочки, пчёлки, длиннотелые комары – с виду, и полосатые чёрно-золотые шмели! А потом появились птицы!

– Мама родная! – изумилась Вероника.

Только теперь Максим понял, чем порождён был шум в ушах: в нём смешались шёпот ветра в ветвях деревьев, жужжание насекомых, крики птиц и далёкие лесные шорохи, прорезаемые криками животных. Если Большой Лес таил в себе торжественную тишину, подчёркиваемую скрипом ветвей деревьев, то этот Суперлес жил гораздо более интенсивной жизнью!

Шагнувший было к белым метёлкам Костя тоже опасливо остановился:

– Шмели…

– Не пугайся, это не те шмели, – заметил Редошкин. – Эти помельче и без зубов. Те, в боевой зоне, были выращены чёрным лесом специально, в качестве гипноэффекторов и разведчиков.

– Непривычно…

– Это да, согласен, что непривычно, то непривычно. Различия видны невооружённым глазом.

Максим прошёлся по высокой