Гении неба - Ежи Радзивилл

баллоне?! Фактически ее можно было заставить отдать за эту пшикалку все ее деньги. Что же там за аэрозоль?! Наверняка, наверняка я держал в руках чужое ксенооружие и оказался достаточно туп, чтобы этого не понять, хотя все вокруг так и орало мне об этом!

Я с досады стукнул себя кулаком в роговой отсек:

— Придурок! Нашел, с кем заключать пакты!..

… — Отвратительная холодная дикая страна, — брюзгливо сказал я за ужином, — Никаких перспектив продвижения, одни неприятности. Теперь вот на мою голову из Лэнгли прибывает проверяющий.

Семейство приняло новость равнодушно. Челюсти не сбились с привычного ритма. My dear Family поглощало лапшу с колбасой. Только мать хмуро вздохнула:

— Думаю, если бы он существовал в действительности, то мы бы жили не здесь, а в Майями. Или у тебя есть веские причины для того, чтобы держать и нас в этой «дикой холодной стране»?

— Конечно, Ма! Как бы я тогда работал? Кто бы приносил стратегические материалы о угрожающих Демократиям Запада планах мировой экономической экспансии концерна АЗЛК? Ведь тогда работать на конвейере сверхсекретного завода пришлось бы мне, а я еще должен развращать молодежь, организовывать антикоммунистические митинги у стен Белого Дома, подкупать генералов и политиков, не считая…

— Помолчи, — поморщился отчим, — Лучше скажи, где ты взял шмотки? И часы, которые стоят моей шестимесячной зарплаты? Только не неси чушь.

— Ну понимаешь, я взял их поносить. У приятеля. На время. Скоро пора отдавать, и я снова останусь наг. То есть в шортах и майке. Правда, насчет часов не так жестко. Может, еще поношу с месяц. Классный будильник, да, Ма?

— Это он у Умара взял, есть тут один чечен, — сообщил родителям братишка, — Все шмотки умаровские, кроме часов и кроссовок, насчет этого не знаю у кого. Тетку снимать взял? — поинтересовался Макс, — Кроссачи лажевые, ну, подделка под немцев, — объяснял он родителям, — У фирменных по ранту такой красно-синий пристрочен. А кто не знает, то крутые колеса. Но не фирма.

— И сколько такие «колеса» стоят? — начал закипать отчим. Брат пожал плечами:

— А, почти ничего не стоят. Сотен пять. Дешевка.

— Ну а если этого петуха разденут, то кто будет платить? — риторически вопросил стоящий за мной холодильник отчим, — Или, может быть, мне машину продавать?!

Макс, сам частенько щеголяющий в чужих вещах, почуял, что пора тушить пожар:

— Да ладно, че ты завелся, сейчас все так ходят, кому он нужен?

Лучше бы он промолчал, честное слово! Отчим заорал:

— Так ты что, не знаешь, что твой родной брат спутался со шпаной какой-то и теперь под арестом сидит дома? Что его чуть не прирезали? Эти спекулянты?!

— Так уж и «прирезали», — хмыкнул я, — Ты сгущаешь краски.

— Молчи, когда старший говорит! Взрослым стал, по проституткам таскаешься по ночам? — орал красный отчим, — Только и можете, что седины нам с матерью прибавлять! До каких пор детство в задницах будет продолжаться, хотел бы я знать?! Французские коньяки попиваете — их тоже «поносить дали»? Школьнички, тоже мне, да на вас пахать надо вместо «кировцев»!

Мы с братом смиренно уткнулись в тарелки, пережидая нежданный взрыв отчимовского красноречия.

Отчим долго злиться не умел, и это являлось едва ли не самым значительным из его немногих достоинств. Запала у него хватило много если на три минуты ораний. Я усмехнулся в тарелку: воздействие было по-бабьи непутевым. Одна акустика. Никакой психотехники. Таким никого не проймешь даже здесь, на Террис. Когда отчим перестал ворчать, я снова сообщил:

— Так вот, ко мне из Штатов прилетает приятель. Это совершенно точно.

— Если даже и правда, куда мы его денем? То есть где поместим, у нас и так тесно, — отреагировала Ма. Отчим с сомнением пробормотал:

— Да он опять дурью мается. Откуда у него возьмется приятель-иностранец?

— Кто такой, сколько лет? — высказался и Макс, — Кстати, тебе опять Лена пыталась дозвониться.

— Восемьсот два. Агент Цэрэу. Приедет — познакомлю. А для Рудиной меня нет дома.

В двери позвонили. Макс понесся открывать. Вернулся обратно с рассеянно — удивленной мордой:

— Кажись, не вранье. Телеграмма из Америки.

— Чудесно, — сказал я, пробежав глазами текст, — Он прибывает завтра, в четырнадцать часов каким-то спецрейсом. Пройдоха! Наверное примазался к какому благотворительному грузу для голодающего Поволжья. Машина еще на мази, Па?

— Бабушка ведь запретила тебе выходить из дома, — напомнила Ма.

— Чтобы шарахаться по московским трущобам. Сейчас ми имеем нечто иное, пуф-ф, правда? К тому же в его обществе я в полной безопасности. Full Safe! Do You understand Me-e? American ликвидатор — it is no problems. Absolutery no problems.[10]

— Все же позвони — ка бабушке. Если она разрешит, то… — Ма пожала плечами.

Так я и сделал.

— Привет, это я. Тут прибывает один мой приятель, америкашка, ну и требуют твою визу на мой выход из подполья. Кстати, как ты думаешь, если я отловлю нечаянно нашу милую подружку, а она нечаянно пострадает при попытке к бегству, то будет мне что из неприятностей?

— Перестань растекаться мыслию по древу. Я тебя не понимаю.

— Скажем, если она, как Анна Каренина, упадет головой на рельс перед составом, когда будет от меня…

— Энди, не выдумай ничего! Удирай, если ее встретишь! — встревожилась бабушка, — Пока что при попытке к бегству, как ты выразился, пострадала вовсе не она. Ты понял? У нас на нее наготове сидит целая группа. Никуда не встревай!!!

— Слушай, женщина, я не самоубийца, а я Иван — райпер. Riper — англ. «потрошитель». А эти твои пострадавшие — они явно старались «стать на путь правового государства». Но для нее законы — это фикция, она не замечает их, я тут кое — что о ней уже узнал. Вот только она не знает, что я знаю, и еще не знает, что Дэв прилетает и значит не будет светиться в аэропорту. Так или нет?

— Пока что мы не обнаружили никаких ее следов, — осторожно сказала она.

— Вот именно. Дама пока что где-то отсиживается, как всякий застенчивый человек. Это впервые за сколько лет оттуда кто-то слинял? Толпы газетчиков, бешеная известность, кошмар какой для тихой, скромной и главное — правильно воспитанной девочки! А оттуда кроме нее кто-нибудь убегал?

— Так я тебе и сказала! Ладно, езжай. Но смотри мне!

— Не беспокойся. Я, как-никак, незаконный потомок майора Пронина. Внебрачный внук Штирлица. Крестник Крючкова. Как здоровье моего крестного папочки, печень не беспокоит? В общем, BE HAPPY, NOT WORRY[11]. А если что, то я позвоню, — сказал я и положил трубку. Тяжело общаться с гебистами. Даже