Шарлатан IV - Квинтус Номен

Мы прошлись до конца улицы, затем вернулись обратно — и Ю Ю молчала. А когда я уже решил ее переспросить, сказала:

— Я все же исчерпывающего совета тебе не дам, мы-то работали со студентами, то есть людьми хорошо обученными и городскими, а крестьяне — они немного иначе мыслят. Но все равно они наши, советские люди, и мыслят именно по-советски, так что я думаю, что некоторые подходы могут и сработать. И прежде всего нужно учитывать, что информация нужна именно тебе, Шарлатану — то есть человеку, про которого все знают, что Шарлатан никогда никого не обманывает. Да, врешь ты, когда лишь рот открываешь, но не обманываешь — поэтому ты просто людям скажи, что тебе такая точная информация и о достоинствах, и о недостатках нужна только для того, чтобы недостатки устранить, достоинства приумножить… но, главное, предупреди, что такая информация дальше тебя никуда не уйдет. Про конкретные недостатки и провалы не уйдет…

— Думаешь, этого будет достаточно?

— Я не знаю, но ты сам же всегда говорил, что если не попробуешь, то и не узнаешь. По крайней мере я ничего более интересного придумать не могу… но мне уже интересно стало, получится у тебя что-то или нет. Так что не поленись, расскажи мне, что у тебя получится. По телефону расскажи, и желательно до Нового года: я после него из Горького уезжаю, у меня распределение в Минск. И как декрет закончится, сразу и уеду…

— А тебе что-то нужно будет?

— У меня все есть, Павел Анатольевич о своих сотрудниках, даже бывших, неплохо заботится. Так что звони, не забывай, все же сколько мы вместе-то проработали, почти пять лет уже?

Пришлось снова стать Шарлатаном, но Ю Ю оказалась права: местные крестьяне мне сообщали информацию точную. И до меня дошло, почему раньше такую в районе и в области получить начальству не удавалось: мужики урожаи прилично занижали, попросту списывая на «потери» то, что они растаскивали по домам. Не сказать, что очень много растаскивали — то есть каждый «брал понемножку», но народу-то в районе много было, вот и не выходило у руководства «увеличить урожайность». Никак не выходило, но и у самих колхозов с каждым годом запасы зерна росли — очень нужные для прокорма скотины запасы.

Заодно я, составляя «карты» урожаев, узнал много нового и интересного. Например, что человек в год съедает хлеба (то есть в пересчете на зерно, включая горох, бобы и всякую прочую чечевицу) примерно центнер, два с лишним центнера овощей и фруктов, отдельно полцентнера картошки, около центнера мяса и яиц, молока и молочных продуктов больше двухсот килограммов, еще рыбы сколько-то, десять литров подсолнечного масла и килограммов тридцать сахара. Всего получалось, что человек за сутки жрет два с лишним кило продуктов, из которых хлебобулочных и макаронных едва набегает триста граммов. И становилось не совсем понятно, почему в стране «хлеба не хватало» — в частности, мне стало интересно, какого хрена в моем прошлом будущем при Хрущеве на душу советского населения по центнеру зерна закупали в Канаде.

Но когда я вник в то, куда и как распределялся урожай, то все сразу становилось на место. Хлеб — это хорошо, а вот мясо — это, если отбросить технологические мелочи — тоже хлеб, причем в сильно «концентрированном» виде. Кило курятины — это три с половиной килограмма зерна, кило говядины — это уже больше пяти килограмм хлеба (и тут всякие сено с силосом служили лишь «витаминной добавкой»). Литр молока — полтора кило зерна. Не из зерна, получается, производилось лишь масло растительное (но и масличные культуры в стране отдельно считались) и рыба, но даже рыба не вся, а только морская: оказывается прудовую тоже кормом, на основе зерна изготовленным, кормили. Ну и овощи с картошкой тоже не из хлеба делались, а чтобы советского человека прокормить в соответствии с медицинскими нормами, оказывается, на каждого вырастить именно зерна минимум тонну. Дофига что-то получалось, но с теми же животноводами я спорить не собирался: сколько жрет скотина всякая, я, в общем-то, неплохо представлял. Только раньше я представлял на примере хлева тетки Натальи и собственного курятника, а когда прикинул и пересчитал все это на весь Советский Союз, представлять перестал: нормальный человек ведь представить себе кучу зерна в три сотни миллионов тонн вообще не может.

Визуально представить не может, а вот циферки в голове укладываются довольно неплохо. Но и циферки всю картину отражают неважно, так что я у себя в кабинете института повесил подробную карту района. Очень подробную, на ней был отдельно прорисован каждый «учетный участок», и размер участков колебался от пары гектаров до десяти соток. А по мере получения информации о сборе урожая на этой карте я ставил разноцветные отметки — и картина становилась все более наглядной.

На самом деле наглядность ее была только мне одному заметна, да и то лишь потому, что я «держал в уме» кучу параметров очень многих отдельных участков, которые как раз на карте вообще никак специально не отмечались. И это было очень неудобно, поэтому пришлось все же «набраться наглости» и, как выяснилось, полностью подчистить «фонд Шарлатана» в Минместпроме. И снова, как когда-то в Ворсме, долго ругаться с дядькой Бахтияром — но он-то за прошедшие годы опыта набрался. Заматерел и меня в споре победил: новый микрорайон он решил застраивать все же домами небольшими, трехэтажными и без возможности их впоследствии «нарастить». А Эльвира Григорьевна — начальник отдела кадров моего института — приступила к поиску новых специалистов.

Я, конечно, очень «вовремя» занялся расширением института: август, все молодые специалисты в стране уже к работе по местам распределения приступили, а специалисты «старые» в новых, выделенных им квартирах окончательно обустроились и место работы срочно поменять явно не рвались — так что если кого и удавалось на работу в институт сманить, так это были люди «с ограниченными возможностями» в основном. Очень «ограниченными»: в стране без работы сидели главными образом матери младенцев, получившие «по беременности» свободное распределение или жены выходящих в отставку офицеров-«двухлетников». В принципе, и сами такие офицеры определенный интерес представляли, вот только математиков среди них что-то подыскать не удавалось, а самим их переобучать было делом непростым и очень небыстрым. Но деваться-то мне было просто некуда и приходилось действовать по принципу «лопай, что дают»…

Хорошо еще, что получилось заметную часть работ перевалить на другие институты. Например, Людмила Всеволодовна Келдыш