Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

* * *

Матюшенко вышел из кабинета начальника отдела с пылающими ушами. Да что это, мать вашу, такое! Сначала одного не трогай, потому что тот якобы находится в разработке Конторы Глубокого Бурения, теперь другого отпускай! Да как отпускать! Ведь он же дал признательные показания, в которых взял всю вину на себя.

И ведь все логично. Жена его бывшая к одному из таких спекулянтов ушла. Следовательно имеется личный мотив. Опять же — мужик отставной вояка. Прошел несколько «горячих точек» планеты, значит, с психикой не все в порядке. А главное — данное им описание места происшествия и самого преступления полностью соответствует картине, установленной следствием.

Лейтенант уже потирал руки, предвкушая какой он проведет следственный эксперимент. Как расположит манекены, изображающие трупы потерпевших, как станет засекать время, чтобы удостовериться, что подследственный действительно укладывается в хронометраж событий, выявленный в процессе экспертизы. И все честно, без какой-либо липы — в протокол.

И на тебе! Освободить за недостаточностью улик. Улик и, правда, маловато, но ведь дыма без огня не бывает. Тройное убийство с последующим грабежом — так просто никто на себя не возьмет. Это же вышка! Конечно, Матюшенко чувствовал, что кого-то подследственный все же прикрывает. Да и грабеж этого фарцовщика отрицает. Говорит, что ни рубля не взял. Доллары точно не взял. А вот рубли…

Мешало лейтенанту то, что никому неизвестна точная сумма похищенного, ибо никакой бухгалтерии этот Шатыро, понятно, не вел. Да и шмотки и дорогостоящую импортную технику грабители не взяли, а ведь это — десятки тысяч советских рублей. Так что с мотивом мести картина преступления вполне соотносится. Э-э, да что теперь об этом думать!

Все его построения пошли прахом. Сейчас вернется в отдел, подошьет последние бумажки в дело и сдаст папку в архив. А опасный убийца станет гулять на свободе. И может быть начнет выбирать новую жертву. Робин Гуд из Питера, мать его. Уходить надо из угро и вообще из МВД, вот что. Все равно не дают нормально работать. Возле своего кабинета Матюшенко наткнулся на посетителя.

— Анатолий Аркадьевич?

— Здравствуйте, Андрей Петрович. Я к вам.

— Здравствуйте. Заходите.

Он толкнул дверь, но она оказалась заперта. Ну да «убойный» отдел обедал. Отворил своим ключом. Пропустил посетителя. Интересно, что ему сейчас начнет впаривать это рыжий? Начальник не сказал, но лейтенант чувствовал, чьи веснушчатые уши торчат из-за внезапного приказа освободить подследственного Конопельку.

— Слушаю вас, — сказал Матюшенко, когда Чубайсов уселся напротив него.

На этом стульчике у приставного столика чаще всего сиживали подозреваемые или свидетели, но рыжий счастливо избежал и первой и второй роли. Хотя ведь был же уже на крючке. И теперь приперся сам. Зачем? Вызнать, что с его дружком-подельником? Да ведь наверняка уже знает. Вон как лыбится, что твой масляный блин.

— Мы же вроде на «ты» перешли? — сказал рыжий.

— Это — на тренировке. На ринге на «вы» идут только в спарринге.

— Да ладно тебе, Андрей! — отмахнулся Чубайсов. — Неужели же ты не понял, что никакой я не «блатняк», ни в криминальном, ни в обиходном смысле. Я тебя прекрасно понимаю. Схватить мерзавцев за шкирку и усадить на скамью подсудимых — это и долг и честь для настоящего мента, но сейчас начинаются дела поважнее, чем раскрытие убийства валютчика, спекулянта и двух его телохранителей урок. По ним страна не заплачет.

— Это какие же такие дела? — недоверчиво хмыкнул лейтенант.

— Страну спасти.

— От кого? От американских империалистов? Ну для того есть РВСН… А ежели — от их наймитов, шпионов всяких, об этом пусть товарищи из органов госбезопасности беспокоятся.

— А твоя хата, выходит, с краю?

— Почему — с краю? Я на своем участке фронта дерусь.

— Вот я и предлагаю тебе этот участок расширить.

— Каким же макаром?

— Ты ведь решил уходить из МВД.

Матюшенко уставился на собеседника, словно на внезапно заговорившую собаку. Да он что — мысли читает? Может, потому его ГБ и крышует?.. Говорят, есть у них спецотдел или даже целый институт, который занимается разными там колдунами да пророками. Да только лейтенант в эти байки не верил. Не укладывается это в марксистко-ленинское мировоззрение.

— Это не твоего ума дела, — проворчал лейтенант.

— Как раз — моего. Я предлагаю тебе очень нужную для страны и неплохо оплачиваемую работу.

— Это какую же?

— У тебя ведь высшее юридическое, верно?

Матюшенко кивнул.

— Мне как раз нужен юрист, да еще разбирающийся в криминалистике.

— Хочешь сказать, что возьмешь меня в свою банду в качестве юрисконсульта? Буду объяснять твоим архаровцам, как избежать наказания? А за ликвидацию неугодных у тебя, конечно, отвечает этот головорез Конопелька!

Чубайсов расхохотался.

— Все скажу как на духу, гражданин начальник, — сказал он. — Пиши…

Лейтенант машинально взял бланк протокола и ручку.

— Главный у нас, Андропов, Юрий Владимирович, кликуха «Чекист», а здешний смотрящий — Романов, Григорий Васильевич, по кличке «Персек»…

— Да ну тебя, шут гороховый! — отшвырнул ручку Матюшенко. — Я с ним серьезно, а он…

— И я серьезно, — перестал улыбаться Чубайсов. — Мы создаем в городе ЛИСИ…

— Какую еще Лису?

— Не ЛИСУ, а ЛИСИ — это Ленинградский институт стратегических исследований. Будем заниматься широким кругом вопросов, но главная задача — выдвижение инициатив и научно обоснованных рекомендаций правительственным органам в области внешней и внутренней политики, а также — в экономической, технологической, культурной, научно-образовательной и производственной сферах. При этом финансироваться мы будем не из государственных средств, а благодаря созданным нами предприятиям общественного питания, а также мелкотоварного производства и бытовых услуг.

— Ну у тебя и масштаб… Только я-то тебе зачем?..

— Думаешь, нам не понадобится своя служба безопасности?

Глава 17

Закрутилось. Из Москвы приехали Володя Фокин, Витька Васильев, Марат Гафурин и Эрик Гольдштейн. Ввалились в роскошные апартаменты бывшего доходного дома, цена ежемесячной аренды которых, в дореволюционное время, превышала годовой заработок квалифицированного рабочего. Я им велел размещаться по двое в комнате. Третью занимал я. Четвертую — Воронин. Маргарита намылилась было подселиться ко мне, но как ленинградка она имела собственное жилье и могла ночевать дома.

Когда прибывшие сотрудники ЛИСИ умылись и пожрали с дороги, я собрал их у себя в кабинете для проведения первого совещания. Они расселись по диванам и креслам, с любопытством вертя головами, рассматривая солидные