"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

я игнорирую возглас и продолжаю красться вперед. Пора с этим покончить и показать засранцам, на что я на самом деле способна. Однако рядом со мной снова раздается приказ остановиться, и на этот раз я по какой-то загадочной причине к нему прислушиваюсь.

Зеленоглазый засранец делает то же самое, настороженно поглядывая в мою сторону, но световой шар в его руках исчезает. Я отступаю назад до тех пор, пока в поле моего зрения не оказываются все пятеро. Я на взводе и готова к нападению любого из них. Воздух вокруг лица колеблется, словно меня окружает вода, а не моя собственная взбесившаяся сила и выбившиеся из косичек пряди.

– Лахлан, зачем ты на нее нападаешь?! Она на нашей стороне! – кричит Айдин зеленоглазому.

Чародей-парень стоит прямо за Айдином, и я чувствую на себе взгляд его карамельно-карих глаз, когда он откидывает с лица несколько прядей цвета воронова крыла. Он ниже своих приятелей, большинству из которых я бы дала лет по сорок или около того. Пряди по большей части зачесаны назад, но выбившиеся прилипли к чернильной однодневной щетине. Его кожа такая же карамельная, как и глаза.

– В смысле, на нашей стороне? Она напала на меня! – защищается мужчина, которого, по всей видимости, зовут Лахлан.

– Ой, умоляю, я всего лишь толкнула тебя, а не напала. Я даже не отбивалась, пока вы втроем не набросились на меня! – поправляю я.

Они одновременно поворачиваются ко мне, будто их удивил тот факт, что я умею разговаривать. Вроде бы они уже не собираются атаковать меня, да и очевидно, что я для них крепкий орешек. Они все вымотались и тяжело дышат, и хотя они в хорошей форме для своего возраста, по сравнению со мной они ничто. Высвобождаю энергию, которая поддерживала материальность мечей, и мечи исчезают из рук.

– Твою ж мать! Так вот почему ты не раскроила мне череп, – вслух изумляется татуированный мужчина. – Кстати, я Эврин, – добавляет он и протягивает мне руку.

Я смотрю на нее – ага, приятель, ни за что, я уже видела, что могут делать руками твои друзья, и не уступлю якобы дружескому пожатию.

Темно-каштановые волосы Эврина плавно переходят от более длинных прядей на макушке к очень коротким по бокам. Шевелюра сильно взъерошена – либо от драки, либо от того, что он ее так укладывает. Выглядит он таким же сильным, как и остальные, но я бы не назвала его верзилой в отличие от других. Пожалуй, в его чертах есть что-то детское. Он кажется моложе остальных – ближе к тридцати. Невинность его лица не вяжется с множеством татуировок на теле. Каждый сантиметр его кожи, не считая лица и ушей, украшен чернилами.

– Если ты хочешь поблагодарить – не за что, – говорю я, саркастично ухмыляясь, и его мальчишеское лицо озаряется искренней улыбкой.

– Спасибо, – раздается голос, но он принадлежит не татуированному парню, а Айдину, рыжеволосому гиганту.

Он выше меня на добрых тридцать сантиметров, у него широкие плечи и накачанные мышцы. Рыжие волнистые волосы свисают чуть ниже плеч, и я невольно задаюсь вопросом, почему он не завязывает их во время битвы: они ведь наверняка мешаются. У него короткая борода, смягчающая угловатость челюсти, а в уголках глаз цвета темно-голубой джинсы прячутся морщинки, которые появляются у всех, кто много улыбается и смеется. Я замечаю, что он не истекает кровью и не держится за бок, а ведь в него, как мне известно, попал нож, и нахожу это странным.

– Да, и от меня тоже спасибо, – добавляет чародей.

Я слегка киваю им обоим.

– Что ж, от меня ты благодарности не получишь: из-за тебя мой оборотень сбежал! – фыркает Лахлан.

Оборотень?

Что ж, это объясняет внезапное появление гризли в пустыне Невада. Сначала клыкастые ублюдки, а теперь оборотни? Добавить сюда еще этих ребят, кем бы они там ни были, и окажется, что в мире существует намного больше всего, чем я могла себе представить.

Отмахиваюсь от чертовой кучи возникших в голове вопросов и прожигаю взглядом Лахлана.

– Он сдался. Кто, мать твою, убивает сдающихся людей? – спрашиваю я полным осуждения голосом.

– Они торгуют людьми. Нам приказано их убивать.

– Что ж… Я этого не знала, – огрызаюсь в ответ, но из моего голоса исчезает праведное негодование.

– Разумеется, не знала, потому что тебя здесь вообще быть не должно. Или ты так выпускаешь пар? – издевается надо мной Лахлан, и я фыркаю от смеха.

– Чувак, попридержи коней, если хочешь получить от меня ответы, – предупреждаю его.

Выпускаю пар? О’кей, дедуль. Нет, серьезно, кто вообще так говорит?

Когда Лахлан замолкает, я решаю, что, быть может, мне стоит объясниться, почему я сунула свой нос – или, скорее, нож – в их дела.

– У меня сегодня был здесь бой. Как раз уходила, когда вдруг вляпалась в эту хрень. Вроде смотрела на парковку, а потом раз – и уже наблюдаю за тем, как вашего друга пытается убить какой-то тип. – Я указываю на чародея.

Лахлан рассерженно оборачивается к нему.

– Как она прошла через твой барьер, Сильва?

– Не знаю. Такого не должно было случиться. Я не почувствовал никаких магических брешей. Она просто очутилась внутри, – говорит Сильва, изучая меня.

– Так ты та девчонка, что выбила дерьмо из их альфы? – замечает Киган, высокий загорелый мужчина со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами.

– Э, ну да, – соглашаюсь я, не уверенная в правдивости сказанного. Мудила-Гигант был вожаком стаи? Неожиданно в голове начинает играть песня группы The Shangri-Las.

– Только я считаю, что она выглядит очень знакомой? – вдруг спрашивает Айдин.

Они разом смотрят на меня еще внимательнее, и я неловко переступаю с ноги на ногу от столь пристального разглядывания.

– Кто еще в твоем ковене? – спрашивает меня Сильва.

Я в замешательстве оглядываю их компанию… В моем чем?

– Я должна знать, что это значит?

Лахлан усмехается.

– Наверное, не хочет говорить, чтобы не устроить неприятностей мамочке и папочке.

– Что ж, с тобой я больше не разговариваю, – огрызаюсь я.

Айдин издает смешок и закашливается, пытаясь его скрыть.

– Мы паладины. И мы все равно узнаем. Поэтому можешь облегчить нам задачу и сама рассказать, – уговаривает меня Киган; его мягкий тон полностью соответствует энергетике добродушного серфера.

– Ага, вот только я не поняла ни одного гребаного слова из того, что ты только что сказал.

Пристально смотрю на него, и мое раздражение с каждой секундой растет все больше.

Лахлан