Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

пояс в воде волочащих на берег пулемёт «Максим». Для этих снимков специально выбирали унтеров поздоровее, грозный и ужасный Свенторжецкий не только не пресекал разглашение воинских тайн, но и подсказывал штатским фотографам, какой кадр будет выигрышнее…

Ждали своего часа списанные с кораблей пушки Барановского и снимаемые с броненосцев малокалиберные «пукалки». Почти все пулемёты Тихоокеанского флота были переданы десантникам, командующий настоял, чтобы с «максимом» умела обращаться по меньшей мере половина морпехов, мало ли — погибнет пулемётчик и что делать роте в окружении врагов, ждать пока нового пришлют? Кстати, на каждую десантную роту приходилось по два пулемёта с тройным запасом лент.

Появление в кабинете комфлота командира «Алмаза» неожиданностью не стало. Чагин всё-таки выпросил восемь 105-миллиметровых германских орудий для усиления боевой мощи своего крейсера. И сейчас, подогнав «Алмаз» к «Камчатке», третьи сутки не спал — занимался переделкой погребов, подкреплением палубы. И конечно же ругался с начальством порта, чиновниками и кладовщиками…

Небогатов вначале дал на «Алмаз» шесть «изделий дядюшки Круппа», планируя равномерно распределить тридцать скорострелок, чтобы хватило на довооружение пяти вспомогательных крейсеров.

Но Чагин сумел переубедить командующего, резонно указав, что на огромные вспомогатели можно ещё хоть десяток шестидюймовок установить, а небольшой «Алмаз» надо так оснастить, чтоб не убегать русскому крейсеру при встрече с японскими миноносцами, а бить врага не хуже чем «камешки-быстроходы».

Кавторанг знал на что «давить» — адмирала с момента прорыва во Владивосток занимал вопрос о преимуществах корабля с артиллерией одного калибра. А тут подвернулась такая роскошная возможность поэкспериментировать в боевой обстановке. За снятые с крейсера 75-миллиметровые орудия уже шла настоящая война среди командиров эскадренных миноносцев, а Чагин мечтал как накроет из четырёх орудий бортового залпа обнаглевших японских миноносников, не подозревающих о возросшей огневой мощи крейсера-яхты и подошедших к «Алмазу» на неприлично близкое расстояние.

Но тут выяснилось одно преинтересное обстоятельство, которое и привело деятельного офицера в кабинет высокого начальства.

— Добрый вечер, Иван Иванович, — поприветствовал кавторанга Небогатов, — пожалуй, распоряжусь я насчёт бутербродов и чаю, на вас смотреть страшно, эва как осунулись.

— Я на пять минут, Николай Иванович, нужно только ваше одобрение и я снова на крейсер, а то работа будет впустую проделана.

— Стоп, стоп, стоп! Не частите, сперва поешьте, это приказ! Да и я за компанию перекушу.

Пару минут Чагин и Небогатов сосредоточенно двигали челюстями, наконец адмирал не выдержал и расхохотавшись предложил командиру «Алмаза» высказаться, уж больно жалобно и нетерпеливо смотрел на него бравый офицер.

— Излагайте, Иван Иванович.

— Ваше превосходительство!

— Да сядьте, не вскакивайте как новобранец, вон чай расплескали. Разговор, хоть и по службе пойдёт, но считайте, просто дружески беседуем в домашней обстановке, — адмирал указал на поднос, где помимо бутербродов и закусок стояли два графинчика — с водкой и коньяком.

— Николай Иванович, — Чагин немного успокоился, — я только что узнал, орудия 120-миллиметровые с «Мономаха» сняли, переправляют на юг Сахалина.

— И? — Небогатов даже не словом, — звуком разрушил мечту кавторанга.

— Ясно, не отдадите…

— Ну конечно нет, Иван Иванович, мы же договорились. «Алмаз» становится уникальным кораблём на всём Тихоокеанском флоте — все орудия однокалиберные! Мелочёвку сняли, все пушки единого стандарта. Я даже лейтенанта Нозикова на «Алмаз» командировал, — вы же с ним всех японских минарей отправите к чертям морским. И тут вдруг такое — не хочу те пушки, дайте вон те. Нет, — пожалуй и те не подходят, дайте эти. Детство-с!

— Я понимаю, оборонять Сахалин необходимо, но третьего дня по железной дороге пришли в крепость две старые шестидюймовки в тридцать калибров. Готов перебросить их лейтенанту Максимову. Ему на берегу такие орудия как раз подходят с крейсерами Камимуры перестреливаться.

— Откуда вы всё знаете, Иван Иванович? Сведения что по прибывшим орудиям, что по частичному разоружению «Мономаха», они ведь секретные!

— Ваше Превосходительство, — Чагин вновь вскочил, — если вы…

— Успокойтесь, Иван Иванович, ничего я не думаю и не подозреваю. Просто поразмышляйте на досуге, вспомните, как вы узнали про те шестидюймовки и про мономаховские скорострелки. И в дальнейшем, я вас как старший товарищ прошу, поменьше говорите о делах службы даже с сослуживцами, с командирами кораблей в ресторации. Поймите — везде могут подслушать заагентуренные японцами или, скорее британцами официанты, девки в борделе, даже наши бравые матросики, служа якобы делу революции и светлому будущему, могут работать на разведки врагов России, сами того не подозревая. Такие вот невесёлые дела. Свенторжецкий землю роет, а всё бес толку — переделать наших флотских говорунов никак не получается.

— Да уж, «землю роет», — иронически скривился Чагин, — всех китайцев в городе похватал как шпионов и отправил каторжанить на флотских огородах до окончания войны. Нет, не подумайте, Николай Иванович, я против секретности не возражаю. Но ведь про вас чёрти что говорят — и рабовладелец вы, и юных китаянок растлеваете, похитив их из семей…

— Знаю, знаю, — развеселился комфлота, — только вот полицмейстер за Свенторжецкого свечки в церковь каждый день бегает ставить. Да и когда почистить Владивосток, как не в военное время? Три с лишним сотни уголовной сволочи и прочих подозрительных персонажей комендантский батальон Тихоокеанского флота выловил в городских притонах и борделях. И ведь не разбирались — русский ты, китаец, иль сын степей калмык, — коль пойман в подозрительном месте в военное время, будь любезен трудом послужить Отечеству. И куда деваться — служат, даже матёрые уголовные «Иваны» на прокладке железки к Сучану прекрасно работают. А китайцы прирождённые огородники — пускай растят зелень и картошку.

— Конечно, заработаешь тут, когда соседа по несчастью вздёргивают как японского шпиона…

— Этот грех я на себя принял, да и какой грех повесить убийцу, на котором клейма ставить негде? А в шпионы определяем потому как иначе придётся передать его в обычный суд, а там и отпустят сиротинушку, пожалеют. Зато в городе отныне порядок! Ну, полно, Иван Иванович, ступайте на крейсер и скажите — буду с инспекцией, проверю как с новыми орудиями освоились. Моё указание, что подкрепления орудий должно рассчитать с запасом, с возможностью в будущем разместить на станках стодвадцатимиллиметровки исполнено?

— Так точно.

— Вот и ступайте, Иван Иванович, ступайте. И мой категорический приказ — пять часов сна!

Выпроводив озадаченного командира «Алмаза» вице-адмирал отложил папку, поименованную как «ДЕСАНТ» и взялся за другую, где было начертано — «УГОЛЬ». Разговор с Чагиным напомнил Небогатову о грядущих проблемах по обеспечению боевой деятельности флота, если не наладить бесперебойную поставку угля с шахт Сучана. О прорыве угольщиков во Владивосток адмирал даже не думал, хорошо если Брусилов на Камчатку приведёт пару тройку пароходов, а через Японское