Мертвый город. Трилогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Будто у меня такого не было. Будто мы не карали, деревни не жгли. Было дело. Да только вот мы это в чужой земле делали, да и чаще всего просто наблюдали за тем, как это местные делают. Прикрывали. Вот только соучастие в преступлении все равно делает тебя преступником.

— Как тебя зовут-то, парень?

— Айдар, — ответил он. — Позывной — Татарин.

Кто бы сомневался. Когда срочку служил, у нас было в роте сразу трое парней с прозвищем «Татарин». И, самое смешное, откликался именно тот, кого ты зовешь, даже если все находились в одной комнате. Суперспособность какая-то.

— Ладно, — сказал я. — Расскажешь, что там случилось — отпустим. Даже ствол вернем.

— Но... — сказал Павел.

— Отпустим, — надавил я. — У вас полковника убили. Я в курсе. Да уже весь город в курсе. Ну и что, какие настроения?

— Да хреновые настроения, — попытался пожать плечами солдат. — Старший теперь Чуркин. Вот только его не так уважают, как батю. Так что старших сейчас, почитай, уже трое. Семак, сержант наш. Он под себя несколько верных людей собрал. Под него пойдут, если что. И Гайнутдинов, земляк мой. Этот вообще прапор, прижимистый мужик очень. Он, если что, сможет навести порядок, ну и голодать под ним не будут.

— То есть из офицеров никого больше? — озадаченно спросил я.

— Из офицеров все за Чуркина стоят, потому что понимают, чем это все закончиться может. Да и немного их осталось. Из солдат — дело другое. Сам же понимаешь, какие у них авторитеты.

Ну да. Семак, очевидно, просто нормальный пацан. Крепкий рукопахарь там или стрелок хороший, ну и дрочил их раньше наверное хорошо, учил всему, что знает. А второй, татарин, если прапор... Да подворовывал наверняка, а с солдатиками делился. У армии-то воровать — милое дело, особенно если кто-то наверху на откатах сидит.

Присказки даже ходили про прапорское многоборье. Пить, воровать и попадаться. После того, как мы хорошенько повоевали в двадцатых, этого, конечно, меньше стало, но тем не менее.

— И чем это кончится? — спросил я. — Вот, изнутри скажи.

— Кровью это кончится, — ответил Татарин. — Сам понимаешь, есть, что делить. Хоть бы и базу ту же, сколько трудов на нее угроблено было. Три группы там не уживутся, так что, если начнется резня, то придется убегать. Вот мы и решили не дожидаться, и свалили.

— Мудрое решение, — кивнул я.

— Ага, — кивнул он. — Было бы, если бы на вас не наткнулись.

Я задумался. Значит, среди армейцев оказалось три центра силы, к которым стягиваются остальные. И в результате они разделятся на три группы. Победители, останутся на базе, а остальные свалят. Вот только куда? Новое место попытаются основать?

Что-то я не верю. Скорее всего, просто попробуют подмять под себя уже существующую общину. Тридцать уверенных в себе пацанов с автоматами, умеющих и готовых воевать — это уже сама по себе сила. А если они ещё и БТР с базы уволокут, скажем?

Рад никто не будет, это точно.

Впрочем, есть ещё один вариант. Если между собой сцепятся две группы а третья останется выжидать. Чуркин с Семаком, Семак с Гайнутдиновым, это не важно. А потом попробуют добить обескровленных выживших.

Хрен его знает. Может, что и так выйдет.

Вопрос в том, как я могу на эту ситуацию повлиять... Убрать кого-то из них? Так это усилит две другие группы. А вот если всех троих, да так, чтобы друг на друга подумали...

Но это маловыполнимо уже, если честно.

Да и куда лезу-то я? Один раз уже местную политику перекроил, снова собираюсь? И для чего мне это? Мое дело — импортных найти, с ними поквитаться, а потом попытаться разыскать выход наружу. Все.

— Ладно, — сказал я, доставая из ножен клинок.

Татарин дернулся, попытался отползти, но не смог. Я же только перехватил веревки на его ногах, а потом и на руках. Он неверяще посмотрел на меня, а потом стал разминать затёкшие кисти. Туговато я его перевязал, как ни крути.

Нет, раздевать я его не стану, и новый бронежилет мне придется искать в другом месте. Да и ствол оставим.

Я взял из рук Павла автомат. Магазина в нем и так не было, но я на всякий случай дёрнул затвор и нажал на спуск, направив ствол в сторону окна. Потом повесил оружие на плечо.

— За нами не иди, — сказал я. — Выжди немного, потом спускайся. Автомат я внизу оставлю, как мы уйдем, спустишься, заберёшь.

— Э, — проговорил он, вдруг как-то растерявшись. — А куда я один?

— Так ты ж до этого шел куда-то, — сказал Павел.

— Так я с пацанами был, — ответил он. — А тут один. Тут, как бы зомби бродят. А меня не примет никто, я ж солдат. Спалят очень быстро. Вот если бы за меня поручился кто-нибудь.

— Ты, типа, тебя с собой взять просишь что ли? — спросил я.

— Да, — кивнул солдат.

Павел фыркнул от неожиданности и такой непосредственности. Я тоже улыбнулся.

— И как ты себе это представляешь? — спросил я. — Ты, типа, за пацанов рассчитаться не захочешь? Положишь нас обоих, как только мы отвернемся.

— А мне это зачем? — спросил он. — Я к нормальным людям прибиться хочу. Ну положу я вас, и куда дальше? А вы нормальные. Убивать не стали, развязали, ствол тоже вернули. Ты вот, хоть и в горке, сразу видно, что тоже из служивых.

— В смысле, куда пойдешь? — спросил Павел. — Обратно к своим, в пятый комплекс.

— Они мне не свои больше, — угрюмо проговорил Татарин. — Ты думаешь, мы с ними нормально распрощались что ли? Ага, сейчас. Патрон забрали, стволы. Так бы нам это и отдали бы. Со стрельбой уходить пришлось.

— А чего за вами не послали никого?

— А кому это надо? — удивился он. — Патронов чуть, да шесть автоматов. А на базе и так все друг на друга волками смотрят, со дня на день начнется все. Кому нужно за нами гнаться? Но обратно уже не примут.

Дезертир. Причем, не просто «пятисотый», который отказался выполнять приказ и свалил, а потом вернулся в часть с «уважительной» причиной своего отсутствия. Именно, что дезертир.

Впрочем...

— Слушай, я Аллахом поклянусь, не буду я в вас стрелять. Вы мне в любом случае нужнее, чем я вам.

— Хорошо, — сказал я. — Иди, пройдись по квартире, подбери себе чего-нибудь по размеру вместо формы, ее тут оставишь. Иначе уже нас положат. И пойдем.

Парень кивнул, поднялся и двинул в соседнюю комнату. Оттуда послышался звук открывающегося шкафа.