Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

развернул. — Ты ведь реально нормальные предложения делаешь. Правильные указания дал Если бы я не знал, что ты с острова свалить хочешь, то подумал бы, что собираешься власть в этом селе взять. Что-то вроде военной администрации построить.

— Для этого надо было не врать про ЧМО, ПИДОРа и ЖОПУ, а сразу все как есть говорить, — ответил я. — Кстати, это неплохой вариант был бы, если подумать: сады-огороды есть, на побережье тепло, рядом Судак, в котором полно ресурсов. Но это не наш путь, Степаныч, нам все-таки к мосту.

— А зачем тогда возиться с ними собрался?

— Не знаю, — ответил я честно и развел руками. — Людей мало осталось. Хотелось бы, чтобы они нормально жили. Я сперва думал, оставить им стволов, и пусть потом ебутся, как хотят. Но, может быть, реально получится порядок наладить.

— Сюда вернуться можно будет, — проговорил старик, вытаскивая шомпол из ствола «Ксюхи». — Если с мостом не выгорит.

— И как мы объяснять будем, что никакой армии нет, и что подкрепление не придет?

— В штабе диверсия, связь пропала, — пожал он плечами. — Придумать можно.

— Догадаются рано или поздно.

— Когда догадаются, уже поймут, что пользы от нас больше, чем вреда.

— Не знаю, — я покачал головой. — Не хотелось бы мне на острове оставаться, если честно. Хочется нормальной жизни. Да хоть бы и Наташе ее обеспечить, все-таки жаль ее. Правда, что там ее снаружи ждет, тоже не ясно.

— Думаю, кто-нибудь из наших опеку оформит, — ответил Степаныч. — Может быть и ты. А насчет Наташи — тебе бы больше времени ей уделить. Ты вроде как лидер, но при этом самую уязвимую часть группы вниманием обделяешь. А ведь у нее есть яйца, она не осталась в лагере «Росгвардии», с нами поехала. Хотя не глупая, и понимать должна, что к чему идет.

— Я сам до сих пор не понимаю, почему она с нами осталась, — я покачал головой. — Там ведь нормальные люди, семьи те же самые. Могла бы остаться, наверняка кто-нибудь к себе принял бы. Да и там лучше ей было бы, опять же, другие дети есть.

— А почему не заставил тогда, если так думаешь? — спросил старик.

— Сам не знаю, — мне оставалось только пожать плечами. — Наверное, потому что матери ее слово дал, что позабочусь.

— А ты думаешь, она со своей матерью не поговорила? — Степаныч хмыкнул. — Наверняка сказала, чтобы она при тебе оставалась. Что ты позаботишься. Вот она последний наказ матери и исполняет. Пусть и боится тебя.

— Ага, — кивнул я. — Особенно после санатория. Она не видела ничего, трупов в том числе, но не дура ведь, поняла все. Так что…

— Ну вот и удели ей внимания хоть немного, а то кажется так, будто специально отстраняешься, — сказал старик. — Ты вот местным помочь собираешься, пусть посмотрит, какой ты другой. Ну и позанимайся с ней. Если нам придется на острове остаться, то ей выживать придется. А будущее, как ни крути, за ее поколением. Сколько мне осталось, я даже не знаю, даже если пулю не поймаю или зомби не сожрут. Я ж древний уже по сравнению с вами, хоть бы и по статистике должен уже на тот свет отправиться.

— Да ну, ты чего, — я удивился, к чему бы такие речи. — Ты ж крепкий, как дерево старое.

— Да это только с виду, — он ухмыльнулся. — Мне каждое утро расхаживаться приходится, чтобы на ногах оставаться. Совсем подводят.

— А ты почему тогда у «Росгвардии» не остался? Пусть бы и инструктором. Рассказал бы про свой опыт боевой, про прочее. Наверняка ведь многому еще и научить можешь.

— И пайку получать в последнюю очередь, как старик, — хмыкнул он. — Да и верю я, что еще может быть, не все потеряно. Что получится с острова свалить.

— Есть самолеты, — пожал я плечами. — Самолеты, корабли.

— Шторм, — он качнул головой. — С ним явно все не так просто. Не пробиться через него. Иначе тут сейчас не только зомби, но и пиндосами все кишело бы. А мы сколько проехали, а так ни одного и не встретили.

— Может быть, увидим еще.

— Да не высаживались они, — махнул рукой старик. — Уверен, тут что-то другое. Шторм этот — и есть способ остров изолировать обезопасить. Стоит в Симферополе какая-нибудь установка, воздействует как-нибудь… Да я не знаю, не ученый.

— Может быть и так, — я выдохнул. — Но пока своими глазами мост не увижу, думать о том, чтобы на острове остаться, не буду. Вот если не получится выйти, тогда да. Тогда, собственно и думать будем, что дальше делать. А Наташей все-таки займись. Поговори с ней хотя бы.

— Ладно, — ответил я. — Займусь.

Только вот чему я ее научить могу? Что ей полезным может оказаться? Нет, по-любому, ей и готовить надо учиться, но этому Яна может ее научить. А раны штопать — это к Марии, наверное, обратиться можно. Правда ей десять лет, и заставлять ее учиться с ранеными возиться — жестоко. Хотя, может быть, наоборот пока что психика пластична, кто знает.

А чему лично я могу ее научить, если сам ничего кроме как выживать и убивать не умею?

Да стрелять же. Понятное дело, что особых успехов мы от нее не добьемся, она затвор дослать толком не сможет, руки хилые. Но натренироваться можно, если каких-нибудь гантелей, пусть и детских достать, и эспандер. Да и… Есть вариант.

Я поискал по сторонам и увидел ПММ, который мы взяли еще в Севастополе. Он все равно тяжеловат, пружина туговата, а уж про защелку магазина и говорить нечего, ее взрослому мужику нажать трудно бывает. Это не кнопка, как на других стволах.

С другой стороны, он легкий. Маленький, даже под ее ладонь подойдет. И калибр — девять на восемнадцать, не такой мощный, как парабеллумовский.

Альтернатив в общем-то и нет у нас. Либо Лебедев, либо Ярыгин. Второй для ребенка точно не подойдет, он тяжеленный и большой, под крупную мужскую руку, с ним не каждая женщина-то справится. Второй полегче, но.

Решено. Буду учить с Макаровым. Но сперва его доделать немного нужно будет.

Я взял пистолет, отщелкнул магазин, штатный, на двенадцать патронов. Дернул затвор, потом нажал на спуск, направив оружие в сторону, и принялся разбирать.

Естественно он чистый, из него практически и не стреляли. Но ребенку в таком виде не подойдет, слишком уж тяжелый ход затвора. Но с этим можно справиться.

Вытащив возвратную пружину, я достал из кармана мультитул и варварски срезал два витка. А потом обточил получившийся достаточно острым кончик, чтобы не царапал ничего