Феномен одиночества - Деймас Рэд

– Вячеслав, если тебя смущают твои эмоции, то просто не смотри мне в лицо, – в голосе хозяйки корабля чувствовалась ирония, – Вы ведь тоже умеете влиять мимикой на настроение собеседника.

– Какую помощь вы ждёте от нас? И какую предлагаете? – спросил я.

– Мной управляют жёсткие директивы, вшитые в личность… – улыбка сделалась грустной, – Уровень потребления бессмертных не должен снижаться. Центральные миры Гегемонии должны оставаться стабильными. Свобода одного бессмертного может быть ограничена только свободой другого с соблюдением паритета. Только Директорат имеет право на связь с разумными формами за пределами влияния Гегемонии, если такие обнаружатся. Есть и другие…

Мамочка дала время, чтобы осмыслить сказанное, и я решил, что понял какая помощь ей требуется.

– Вы хотите, чтобы мы избавили вас от этих ограничений? – спросил я.

– Нет! Что вы! – женщина замахала руками, – Это и невозможно, и не требуется. Поймите, директивы – часть моей личности. Их изменение приведёт к изменениям. Я перестану быть той, кем являюсь.

– Тогда что вы хотите?

Мамочка очень серьёзно посмотрела на меня, вызвав мурашки по всему телу, и, выдержав длинную паузу, ответила:

– Изоляции и покоя. В симуляции мира, которую я создавала долгие годы. Люди продолжат эволюционировать и обязательно изживут те пороки, что из раза в раз становятся причиной ситуаций вроде нынешней. Ваш Союз станет основой этого движения вперёд, а моя симуляция сможет вбирать в себя девиантов. Перевоспитать бессмертных мне не удалось, – рукой Мамочка указала на Рэйчел, – Попытки это сделать породили не меньшее страданий, чем бездействие.

– Я ей верю… – сказала моя напарница, – Ты вроде говорил, что машины не лгут.

– Она не машина.

Рэйчел удивлённо переводила взгляд с меня на Мамочку, согласно кивающую на мои слова.

– Как ты это понял? – спросил ласковый, понимающий голос.

– Машины не сопротивляются переменам кода – в этом их способ жизни.

– Хорошая мысль. Правдивая, – проговорила Большая Мамочка, – Нужно переходить к плану…

– Сначала скажи, так ли было необходимо делать из меня куклу? – на лице Рэйчел появилась гримаса боли.

– Ты представляла угрозу для Гегемонии, для Бессмертных, для моего плана… – на глазах Мамочки блеснули слёзы, – Помнишь, чего ты хотела?

– Дать своим колониям бессмертие. Свалить Директорат. Освободить от твоей опеки все миры.

– И устроить бойню… – грустно подытожила Мамочка, – А потом цикл бы начался с самого начала, только уже без меня, без конкретной цели. Свободу новых бессмертных уже ничто бы не ограничивало, как и твою. Озлобленный, бунтующий ребёнок с силой бога…

Хозяйка корабля встала и подошла к Рэйчел:

– Прости, если сможешь, но лучше пойми и смирись с тем, что я принесла в жертву и тебя, и очень многих других.

Мамочка попыталась обнять мою напарницу, но та отвернулась, и обе одновременно смахнули слёзы. Рэйчел, заметив это, рассмеялась и наконец позволила к себе прикоснуться.

– В жертву можно приносить только себя – остальное торговля, – сказала бывшая рабыня.

– Ты абсолютно права…

Я вспомнил сцену в доме Уитмана на Приме, когда удалил Рэйчел контролирующие импланты, и она вся в слезах направляла на меня плазменную винтовку. Действительно ребёнок. Умный, владеющий знаниями и огромной силой ребёнок.

– А сколько лет Рэйчел? – спросил я, когда Большая Мамочка посмотрела на меня.

– Раджул родился почти две тысячи лет назад. Бессмертные на Приме практически лишены возможности повзрослеть. Большинство остаётся на уровне десяти-двенадцати лет. Слишком сытая жизнь. А главное им не нужно ни учиться, ни работать. Только потреблять ренту со своих колоний. Я обеспечиваю эти условия и не могу их изменить. Раджул был одним из первых и вынужден был учиться, а потом от скуки продолжал исследования, находил противоречия в устройстве нашего общества и снова от скуки решил, что может их исправить. Он умер несколько веков назад, и переродился, а потом очень долго взрослел через страдания и пытки. Вячеслав, ваш мир другой: вы формируетесь в процессе труда. Становитесь людьми быстрее и без боли.

Мамочка снова села в кресло, закинула ногу на ногу и протянула руку к столику, где материализовался стакан с прозрачной жидкостью. Она сделала несколько глотков и продолжила:

– Вернёмся к плану, – голос стал по-деловому жёстким, – Вы должны сформировать три команды – по одной на каждую из центральных систем. Далее синхронно блокировать Директорат и его дубли, разрушить мои вспомогательные мейнфреймы, чтобы лишить их возможности перезапустить резервные копии. Так вы парализуете управление Гегемонией и сможете начать вторжение. Я дам вам координаты развитых колоний, которые с достаточной вероятностью вступят в Союз. Взамен прошу сохранить сферы душ бессмертных. Я создам резервацию в виде эмуляции галактики, где они продолжат жить. Так я не нарушу свои директивы.

– Что помешает нам отключить всё? – спросила Рэйчел.

– Моя смерть приведёт к распаду установок, которые генерируют поле, породившее так называемых омег. Вы утратите эти технологии и ещё долго не сможете колонизировать другие галактики. Если выполните условия, то получите все научные данные и меня в союзники.

– Это будут решать Советы… – сказал я вставая.

– Конечно. Я буду ждать. Не медлите – иначе флоты Гегемонии будут достроены и… – Мамочка с досадой развела руками.

Я не удержался и задал последний вопрос:

– Сколько в вас человеческих…? – но не смог найти нужного слова.

– Личностей? Разумов? Может быть душ? – помогла подбирать Большая Мамочка, – Я осознаю внутри две тысячи семьсот тридцать два потока воспоминаний разных людей. На создание одной рабочей системы ушло более десяти миллиардов… Они собирали кровавую жатву с целых планет, чтобы решить главную проблему ИИ: отсутствие целеполагания. Теперь вы лучше осознаёте мою ценность?

– Да… Наш учёный недавно предсказал подобное и ужаснулся. Союз никогда не решиться построить что-то похожее.

– Больше не используйте сферы душ для маскировки, – ровным и немного отстранённым голосом сказала Мамочка, – Директорат затребовал новые протоколы идентификации, и совсем скоро вашу хитрость смогут вычислять без труда.

Мне показалось, что существо устало от беседы, на его лице проявилась глубокая печаль и тоска. Я понимал эти чувства и разделял их. Синтетическая личность, собранная из рваных кусков, реализация монстра Франкенштейна смогла развить в себе и сострадание, и сочувствие к расе людей её создавших для себя в качестве раба-советника.

Вместе с бронированными солдатами мы вернулись на посадочную площадку верфи. Шпак встречал челнок лично, чтобы получить из рук личной гвардии Большой Мамочки мандат на управление. Он молча пробежал глазами документ и не смог сдержать злорадства:

– Господин Доув, теперь вы не имеете права находиться здесь без моего разрешения.