Ведьмы Плоского мира - Терри Пратчетт

думаешь, что я не успела изучить вас? Твое ведовство — это хитрое жульничество, рассчитанное на простолюдинов. Меня ты им не напугаешь. Можешь пробовать на мне свои самые злые чары — поглядим, что выйдет.

Матушка с ответом не спешила.

— Самые злые чары? — переспросила она наконец.

Маграт с нянюшкой начали потихоньку пятиться.

— А ты умна, — расхохоталась герцогиня. — Давай, давай, я разрешаю. Где твои жабы и демоны? Я…

Она внезапно замолкла. Губы ее продолжали шевелиться вверх-вниз, но больше с них не слетало ни звука. Лицо герцогини перекосилось от ужаса, ее глаза глядели куда-то за спину матушки, — казалось, они проникли за саму изнанку мироздания. Вскинув ладонь ко рту, герцогиня издала какой-то скулящий стон. Она застыла на месте без движения, как кролик, встретивший удава и отдающий себе отчет, что эта встреча с рептилией первая и последняя в его жизни.

— Что ты с ней сделала? — Маграт первая обрела дар речи.

Матушка чуть заметно ухмыльнулась.

— Головология, — пояснила она и снова ухмыльнулась. — Здесь Черной Алиссии до меня далеко.

— Да, конечно, но что именно ты сделала?

— Такие, как она, появляются только тогда, когда человек сам выстраивает стенки внутри своей головы, — сказала матушка. — А я их сейчас снесла. Нет больше стенок. Вопли. Мольбы. Угрызения совести. Все навалилось на нее сразу. Это достаточно просто сделать… — Она снисходительно покосилась на Маграт: — Я покажу тебе как-нибудь. Только напомни.

Маграт обдумала ее слова.

— Это ужасно, — призналась она в конце концов.

— Чепуха! — со страшной улыбкой на губах промолвила матушка. — Люди только и мечтают о том, чтобы поближе узнать себя. Вот я ей и помогла.

— Иногда приходится творить добро, чтобы наказать человека, — глубокомысленно изрекла нянюшка Ягг.

— По-моему, это самая жестокая вещь, которую только можно совершить, — упорствовала Маграт, глядя, как покачивается могучий торс герцогини.

— О боги, напряги же свое воображение, девочка, — вздохнула матушка. — На свете есть вещи куда хуже. Думаешь, иголки под ногти загонять — это хорошо? Или щипцами орудовать?

— А некоторые предпочитают раскаленные докрасна ножи, — встряла нянюшка. — Причем загоняют их рукояткой вперед, так что, пока вытащишь, все пальцы изрежешь.

— Жестокость жестокости рознь. То, что я сделала с герцогиней, — это мой предел, — сказала матушка. — Но это справедливо. Ведьма должна вести себя как ведьма. А все остальное — это драматические эффекты. Поверь мне, настоящая магия творится у людей в головах. Это и называется головологией. А если ты…

В этот самый миг сквозь прижатую к губам герцогини руку вырвалось наружу некое странное шипение. Голова ее вздернулась, глаза широко открылись, помигали и сфокусировались на матушке. Лицо герцогини исказила адская ненависть.

— Стража! Взять их! Мне что, нужно повторять?!

Нижняя челюсть матушки свалилась на грудь.

— Что? — ошалело пробормотала ведьма. — Но… но я же показала тебе, какая ты есть на самом деле.

— И что мне теперь — расстраиваться из-за этого? — (Ратники покорно схватили матушку за плечи, а герцогиня чуть ли не носом уперлась в лицо старой ведьмы.) Брови правительницы Ланкра образовали победоносный клин. — Думала, я рухну на пол без сознания? Что ж, старуха, да, я увидела, кто я есть на самом деле, и теперь горжусь этим, поняла?! Я ни о чем не жалею и готова повторить все сначала! Я нравлюсь сама себе, я люблю себя и наслаждаюсь тем, что делаю! — И герцогиня торжествующе поправила свой чудовищный бюст. — А вы просто старые дуры! — закричала она. — Вы — слабые людишки! Неужели вы действительно считаете, что все люди в глубине души милы и прекрасны?!

Сгрудившаяся на сцене толпа попятилась, освобождая место исступленному ликованию герцогини.

— Так знайте же, я заглянула в эти глубины! — продолжала она. — И теперь знаю, какая сила движет людьми. Ими движет страх. Всесильный, сокрытый от себя и других ужас. Неужели после этого я буду бояться вас, ничтожные ведьмы?! Да я такое вам устрою, что вы вовек меня не забудете, я…

В этот миг нянюшка Ягг с размаху хватила по ее затылку оловянным котлом.

— На мой взгляд, она даже для королевы чересчур эксцентрична, — заметила она, глядя на оседающую у ее ног герцогиню.

Ответом стало долгое, гнетущее молчание.

Матушка откашлялась. Улыбнувшись милой, дружественной улыбкой держащим ее стражникам, она предложила им заняться телесами герцогини.

— Уберите это и киньте в какую-нибудь камеру, — распорядилась она.

Стражники вытянулись по стойке «смирно», после чего схватили герцогиню под локти и, приложив поистине титанические усилия, поставили ее на ноги.

— Только не так грубо, — поморщилась матушка.

Потирая руки, она повернулась к Томджону, который с открытым ртом следил за происходящим.

— Вот все и закончилась, — проворковала она. — Теперь, парень, у тебя точно нет выбора. С этой минуты ты — король Ланкра!

— Но я ведь не умею быть королем!

— А мы тебя научим. Во всяком случае, орать ты точно умеешь.

— Но то была всего лишь роль!

— Вот и продолжай ее исполнять. Быть королем — это… это… — Матушка щелкнула пальцами, призывая на помощь Маграт. — Как зовутся эти твари, которых везде по сто штук?

Маграт была явно озадачена вопросом.

— Ты имеешь в виду проценты? — наконец сообразила она.

— Они самые, — довольно подтвердила матушка. — Король почти на все сто процентов актер. Так что не подведи нас.

Томджон повернулся к кулисам, надеясь, что хоть Хьюл ему чем-то поможет. Хьюл действительно находился за кулисами, но ничего происходящего он не видел. Положив сценарий на колено, он яростно правил написанное.

— УВЕРЯЮ ТЕБЯ, ТЫ ЖИВ И ЗДОРОВ. МНЕ НЕТ СМЫСЛА ТЕБЯ ОБМАНЫВАТЬ.

Герцог хихикнул. Обернув торс первой попавшейся простыней, он плутал по самым заброшенным коридорам замка. Периодически он издавал нечто вроде «у-у-у-у».

Смерть не знал, что и думать. Он не раз встречал людей, отказывающихся признать собственную кончину, потому что она всегда переживается как крайняя неожиданность и многие не готовы смириться с ее наступлением. Однако человек, который утверждает, что он — мертвец, и при этом дышит, попадался ему впервые. Смерть тревожно поежился.

— Я буду набрасываться на людей из-за спины, — вещал Флем. — Всю ночь по замку будет разноситься клацанье моих костей. А по утрам я буду залезать на крыши домов и предсказывать, кто из горожан умрет следующим…

— ЭТО ПРЕРОГАТИВА БАНЬШИ.

— Это меня не касается, — возразил герцог весьма решительным тоном. — Далее, я начну проникать сквозь стены, переворачивать столы, брызгать эктоплазмой на неугодных… и на угодных тоже. Ха. Ха.

— НЕ ПОЛУЧИТСЯ. ТЫ УЖ МЕНЯ ИЗВИНИ, НО ЖИВЫМ ЛЮДЯМ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ СТАНОВИТЬСЯ ПРИВИДЕНИЯМИ.

Герцог предпринял несколько тщетных попыток проникнуть сквозь камни, махнул рукой и открыл дверь, выходящую на полуразрушенную замковую