Фантастика 2025-50 - Сергей Ампилогов

Нам принесли пиво и пару не слишком упитанных сосисок. Последние больше напоминали раздувшихся земляных червей. Да и капуста, которой они были украшены, не вызывала у меня доверия. Вербовщик к закуске не притронулся, и я последовал его примеру. Пиво оказалось отменным. Это при том, что я его вообще-то не сильно люблю. Однако имперское чёрное оценил по достоинству. Ни разу раньше не приходилось мне пробовать такого вкусного пива.

— Приходи завтра в два часа пополудни, — заявил мне вербовщик. — Тебя будут ждать те, кто принимает решения.

Мы допили отменное пиво, и я поднялся из-за стола.

— Жаль только завтра, — бросил я на прощание, — я не смогу тебя пивом угостить. Деньги все вышли.

Теперь пришло время отправиться на квартиру, указанную мне людьми Тенмара. Там проживал один из их агентов в среде урдской эмиграции. Человек с неприметной внешностью и манерами провинциального клерка объяснил мне, что агент этот – всего лишь мелкая сошка. Оперативный псевдоним Зонт. Он из интеллигентов и покинул Урд во время второй волны эмиграции, когда в Народном государстве менялась власть, и членов Революционного конвента частенько расстреливали сразу после заседаний. Жил официально на деньги, что зарабатывал частными уроками философии. И зарабатывал он ровно столько, чтобы хватало на съём квартиры и оставалось ещё немного, чтобы с голоду не помереть. Как я уже говорил, военно-морская разведка Котсуолда весьма прижимиста.

До квартиры Зонта я добрался уже в сумерках. Он обитал в ближнем пригороде Нейстрийской столицы, и прошагать мне пришлось довольно приличное расстояние. Зонт снимал флигель в аккуратном, но несколько обветшавшем частном домике, окружённом невысокой кованой оградой. Я подошёл к ставням его окна, уже закрытым по вечернему времени. Трижды постучал, подождал и стукнул ещё два раза. Изнутри послышалась возня. Ставни распахнулись и на фоне тусклой лампочки, стоявшей где-то в глубине комнаты, я увидел заросшее короткой, но какой-то неаккуратной бородой, лицо, обрамлённое длинноватыми сальными волосами.

— Зачем вы стучите так поздно? — сварливым тоном произнёс он. По-нейстрийски Зонт говорил без малейшего акцента. — Квартирные хозяева уже спят.

— Служба у меня такая, — сходу осадил его я. Говорил нарочито по-урдски. — Впустите меня, Зонт, пока совсем не стемнело. У меня найдётся кое-что перекусить и сегодня вечером и завтра на завтрак останется.

Тут я не кривил душой. По дороге к Зонту я потратил ещё один червонец, и теперь в левой руке у меня лежал внушительный бумажный пакет с едой. На двоих хватит вполне.

Котсуолдский агент впустил меня, хотя было видно, что особой радости он по этому поводу не испытывает.

Внутри домик оказался аккуратный, но пропитанный какой-то затхлостью, как будто его не проветривали давно. Так пахло в матросских кубриках, когда наш небесный корабль поднимался настолько высоко, что открывать иллюминаторы становилось уже опасно. Воздух там был слишком разреженный и холодный для этого.

Мы молча уселись друг напротив друга за шаткий столик. Я принялся выставлять на него ту нехитрую снедь, какой удалось разжиться на рынке. Её и правда должно было хватить и на сегодня, и на завтра останется чем позавтракать.

— На какую разведку работать изволите? — поинтересовался у меня Зонт вместо приветствия. — Котсуолд? Или Блицкриг?

— А вы, стало быть, обе обслуживаете, — усмехнулся я.

Конечно, подобные ему люди ценились разведками только за то, что их домишки или квартирки были своего рода тихой гаванью, куда полиция не особенно суёт нос. Что получишь с такого вот полунищего философа, подрабатывающего частными уроками? И опасности он для порядка никакой представлять не может, естественно.

— Я на всех работаю, кто мне платит, — честно ответил Зонт. — Хотя платят, это сильно сказано. Едва хватает сводить концы с концами.

— Да вы ешьте, Зонт, — махнул я рукой. — Чего на еду глядеть?

Какое-то время мы уплетали принесённую мной еду за обе щёки. Я, конечно, больше для вида, а потому основная часть досталась Зонту. Чем тот остался вполне доволен. Несмотря на довольно субтильное телосложение, поесть он был не дурак.

— И всё-таки на кого работаете? — насытившись, спросил у меня Зонт.

— А вам не всё ли равно, а? — отмахнулся я. Его настойчивость мне не нравилась. — Я у вас заночую, и завтра же исчезну, скорее всего, навсегда.

— Вы должны понять меня, — ответил Зонт. — Идёт война, и мои домовладельцы давно уже озабочены количеством посетителей, что бывают у меня, никогда не задерживаясь. Поэтому я просто вынужден доносить обо всех в полицию, иначе сам быстро окажусь за решёткой.

Похоже, Зонт был из тех людей, кто однажды начав бояться, не переставал уже никогда. И страх подчинил его себе ещё в Урде, потому собственно он и эмигрировал в своё время.

— Называйте любую, хоть урдскую, — заявил я. — Это не так важно. Вряд ли ваши друзья из полиции смогут проверить меня. Я не собираюсь им попадаться. И помните, если вы приведёте их ночью, то можете сразу заказывать себе место на кладбище.

Тут Зонт взвился. Он подскочил на ноги, лицо его так побледнело, что мне показалось в первую минуту, он прямо тут же рухнет замертво. Но нет. Он разразился яростной тирадой, которую ничуть не портил тот факт, что произносил её Зонт почти шёпотом.

— Не смейте мне угрожать! Я прошёл через такое, о чём вы и не догадываетесь. Мне угрожали расправой самые разные люди. Но я никогда не шёл у них на поводу. Я всегда оставлял последнее слово за собой. Ибо на моей стороне ум, который сильнее пудовых кулаков.

— Сядьте, Зонт, — осадил его я. — Вам же сейчас дурно станет. Вон как побледнели, лица на вас нет. И умом своим мне тут тыкать не надо. Я не нопник и не пьяный солдат, от которых вы сбежали из Урда. В прошлом я офицер Царской армии, дрался в Первую войну, и в Гражданскую. И не я виноват, что оказался за границей.

— А кто же вам виноват? — наставил на меня длинный палец Зонт.

— Да вы же и виноваты в Революции. Вы, окопавшиеся в тылу и грабившие страну, кричавшие о том, что война преступна и откровенно желавшие поражения собственной армии. Только не говорите, что не ходили на митинги против войны, не встречали радостно первую Революцию, не прыгали от счастья, когда отрёкся от престола царь. Мы умирали за вас в небе и в гнилых окопах, а надо было развернуть штыки, и пойти маршем на столицу, как призывал генерал Вешняк.