Путь Акогаре. Том 3 - Александр Адамович

– ... – инициатива впервые не у Хранителя Мудрости, он, понятное дело, обескуражен, – Ладно, давай. Сколько бумаги взять?

– Нам бумага не потребуется, – я вынул несколько чистых, приготовленных заранее, вееров, – Будем расписывать их.

– Как скажешь, – Хюн поднялся.

– Ещё это пригодится, – я, ловко проведя рукой по столу, спрятал письменные принадлежности во внутренний карман кимоно, – Теперь точно пойдём.

* * *

– Что будем писать?

– Ты когда-нибудь слагал хокку? – вслушиваясь в пение соловья, спросил я.

– Затрудняюсь вспомнить...

– Значит, нет, – подытожил, разложив условный “каллиграфический стол” перед садом камней, – Хокку – искусство описать момент.

– Мгм.

– Стих трёхстрочный, остальные особенности тебе знать не обязательно, попробуй сначала что-то очень простое.

– Ну...

– Что ты видишь? – указывая взглядом на сад, спросил я.

– Юме, сэкитэй...

– Не хватает чего-то одного.

– Птицы поют! – наивно выкрикнул он.

– Верно, рядом гнездо.

– И что мне с этим делать?...

– Слагай стих.

– ... – прокашлявшись, библиотекарь начал: – Соловей на ветви дремлет. С тишиной, над камнями...

– ...Шепчет листьями мечта, – уловив заминку, закончил я, – Неплохо, как для первого раза. Бери кисть.

Придерживая ворот кимоно, Хюн, едва дрожащими руками, начал выводить иероглифы на чистом веере. Его неумение красиво писать и неуверенность в себе наложились друг на друга, выдавая на бумаге корявые символы, понятные только ему самому. Если ты не знаешь задуманного текста стиха, то мало что здесь разбёрешь.

– Попробуем вместе, – положив свою ладонь на его, помог вывести следующую строку.

– Уже лучше!

– А ты сомневался?

– Ни разу!

– Давай последнюю я сам.

“Соловей на ветви дремлет,

С тишиной, над камнями.

Шепчет листьями мечта.”

– ... – Хюн заворожено поднял результат, несколько раз взмахнув, чтобы чернила быстрее высохли, – Так плавно...

– М?

– Один почерк перетекает в другой. Это выглядит красивее самого стиха!

– Может быть, – улыбнулся, – Ты уделяешь внимание скорости и нисколечки технике. Разве Рёко тебя не учил?

– Может учил, но я не помню. Да и когда у тебя столько писанины, не смотришь на “технику”.

– Если бы Рёко тебя учил... – запнулся, понял, что буду звучать грубо, – По другому было бы, в общем.

– Может, ещё один стих?

– Дерзай, – сложив руки в закрытой позе, поддержал я, – Теперь полностью сам.

Хюн посидел с задуманным видом несколько минут, а затем вновь прикоснулся кистью к вееру:

“Птица тронула ветвь,

Остров камней в тишине.

Душа пишет, не торопясь.”

– Как тебе?

– Становится только лучше.

– Спасибо!

– Оставляй этот себе, – протянул первый веер, – А этот будет моим, – взял из его рук второй.

– Повешу над кроватью!

* * *

Мой “доспех” готов. Наплечники, пластины под коленами, нагрудный камон – всё из дерева, но выглядит вполне себе аккуратно, я бы даже сказал стильно, если учитывать подарённое Хюном кимоно, одетое под импровизированную защиту; каждый элемент которой был расписан пейзажами земли Рейкон: там гора, здесь сад, в центре – солнце.

Любование прервала записка, что приземлилась на террасу.

“Как насчёт ещё одного урока каллиграфии?”.

Про