О детях Кощеевых - Алёна Дмитриевна Селютина

Ознакомительный фрагментхотел. Яков вновь пригляделся к чертежу щенка, лежащему у него на коленях. Где-то в него закралась ошибка, и Яше никак не удавалось ее найти. Обычно к подобному он относился спокойно, полагая, что при должной внимательности так или иначе рано или поздно обнаружит недочет, и не торопился в поисках. Но в этот раз всё было по-другому, ведь он обещал Злате, что обязательно покажет собачку, как только научит ту ходить. Может, конечно, Злата об этом уже и забыла, ведь наверняка ей есть о чем подумать, кроме него и его игрушек, да только он не забыл. И хотелось сделать всё поскорее.

Да что там таить. Якову хотелось снова увидеться с нею и вновь заставить восхититься своим творением. Ни одна девушка раньше не разговаривала с ним так просто и ни одна не уделила столько внимания тому, что он собирал. Конечно, те деревянные игрушки, что он мастерил для братьев и сестер, были куда проще. Но отчего-то Яше казалось теперь, что они Злате бы тоже понравились. Он мог бы рассказать ей, как они устроены.

Яков окончательно оставил попытки думать о чертеже, перевернул страницу блокнота и позволил руке рисовать то, что хочется. Иногда это работало. Ручей сам проложит себе путь, если ему не мешать. А попытаешься навязать русло – выйдет болото. Он бездумно провел несколько раз карандашом по бумаге, усмехнулся, поняв, что именно получается, и не то чтобы очень удивился. Перед внутренним взором мелькнули медные кудри. Словно солнце на закате. До чего красиво. Глупо было пытаться обмануть себя. Он влюбился. Чувство было сильным и будоражащим. Стоило ли с ним что-то делать? Определенно – нет. Якову уже доводилось влюбляться, и он знал, что это проходит. Влюбленность похожа на болезнь: сначала лихорадит, потом отпускает понемногу, а там, глядишь, уже и не помнишь, как это было. Если не давать чувству воли, не подбрасывать дров в этот огонь, то пламя затухнет.

Клим бы, конечно, сказал, что он дурак. Что надо ловить момент и получать удовольствие. Только вот Яков не совсем понимал, что значит ловить момент ради момента. А что потом? Ведь это «потом» обязательно настанет. И как тогда?

Рука уверенно вывела изгиб спины, спустила на него волну волос. Яков читал о горах, извергающих жидкий огонь. О вулканах. Злата была вулканом. И она же была огнем.

А еще Злата была дочерью Кощея. Царевной. И он ей не ровня, пусть она ни разу того не показала.

Но перво-наперво стоило помнить о том, что Злата – человек. Живой, чувствующий. И Яков не понимал, как можно ради удовлетворения собственной прихоти, преходящего желания этого человека использовать. По-другому назвать не получалось. Отец говорил: ты в ответе за ту, которую выбрал. Уж если и идти к девушке, то с серьезными намерениями, а у Якова их не было. Он для себя давно всё решил. Семья – это жена. Семья – это дети. Их нужно содержать и кормить. Но тогда ни на учебу, ни на работу времени уже не останется. Может быть, когда-нибудь потом, но точно не сейчас. В конце концов, обзавестись семьей он мог и в своем мире, и без всех жертв, на которые ему пришлось пройти, чтобы очутиться здесь.

А карандаш тем временем нанес последние штрихи, провел несколько линий пожирнее, добавляя объема. Злата на рисунке стояла вполоборота к зрителю и улыбалась загадочно и мягко.

Чего-то не хватало. Яков огляделся и сорвал травинку. Скатал в пальцах шарик, превратив его в кашицу, и этим шариком дорисовал зелень в глазах. Вышло не так аккуратно, как хотелось бы, но зато нарисованная им девушка окончательно ожила.

Как там Клим сказал? «Прямо как в сказке: пришел в другой мир и нашел себе царевну».

– Царевна, – прошептал Яков и дотронулся мизинцем до ее щеки.

В этот момент, самым безобразным образом нарушая его глупое, но очень личное занятие, рядом с ним на лавочку приземлился брат, и Яков максимально спокойно, чтобы не выдать себя, перевернул страницу обратно, снова открывая чертеж. Клим запрокинул голову, закрыл глаза, замычал, а потом выругался. Цветасто так. Яков недовольно скривился. Брат, который видеть его лицо никак не мог, тем не менее безошибочно угадал вызванную своей тирадой реакцию.

– Даже не думай читать мне нотации, – простонал он.

Яков принюхался. В носу засвербело от горечи.

– Чем от тебя пахнет?

– Ну, покурил немного, парни угостили, – поморщился Клим. – Имею полное право. Кажется, Грач пытался меня убить. Не будь он мужем Яры, я бы… Не знаю, что бы я сделал, но это было бы страшно.

– Всё так плохо? – удивился Яков.

– Скажем так: до этого момента я был уверен, что с физической подготовкой у меня всё прекрасно…

Он попытался размять шею и зашипел.

– А-а-а… Мне бы сейчас самому не помешала мазь дядьки Тихомира. И пара девичьих рук, чтобы ее растереть.

– Прекрати, – закатил глаза Яков, но, впрочем, успокоился. Если брат заговорил о девичьих руках, значит, жить будет.

– Это ты прекрати! – фыркнул Клим. – Девки – они ж не только про детей, никто тебя под венец не тащит и делать маленьких Якушат с ними не заставляет, а расслабиться да отдохнуть малость тебе точно не помешало бы, вон ты какой…

– Это…

– Что? Неправильно? А что правильно? Стать затворником, как дядька? Мне тоже нахлебники не нужны. Но это не значит, что я готов куковать один-одинешенек… Оп-ля, смотри, кто идет. Да в другую сторону смотри!

Яков повернул голову в нужную сторону. По дорожке шла Злата. Девушка махнула им рукой и свернула на одну из троп. Что она тут делает в воскресенье?

– Вот от чьих рук я бы точно не отказался… – протянул Клим. – Эй!

Яков, только что ткнувший в него карандашом, выдохнул через нос.

– Отстань от нее.

Клим всмотрелся в лицо брата, и брови его удивленно поползли вверх.

– О-о-о, – понял он. – Да мальчик влюбился. Нет, серьезно? И как ты оцениваешь свои шансы?

– Я не собираюсь…

– Тогда какая тебе разница, кто собирается?

– Клим.

– Да успокойся ты. Не обижу я ее.

– Клим!

– В тебе говорит вожделение. Точно пора расслабиться.

Яков подлетел с лавки и навис над ним, и Клим примирительно поднял руки.

– Да ладно, Яш, – усмехнулся он. – Не сходи с ума. Это бесполезно. У тебя всё равно нет ни единого шанса.

– Есть! – неожиданно для самого себя выдал Яков. Не то чтобы он в это верил, но во время их прогулки к нему Злата обращалась чаще, чем к Климу. Яша заметил. Неужели это совсем ничего не значит? То есть, конечно, не значит, но…

– А давай наперегонки, – вдруг предложил Клим. – Кто быстрее ее добьется: я или ты.

От такого Яков сначала опешил, а потом, когда первый шок прошел, не сдержался и гаркнул:

– Совсем сдурел? Ты себя слышишь? Вообще понимаешь, что предлагаешь? Еще одно слово…

Пару мгновений брат смотрел потрясенно, – впрочем, оно и понятно, Яков сам не смог бы вспомнить, когда в последний раз кричал, – а потом тоже вскочил.

– Ну-ну, поспокойнее! Или испугался? Тогда так и скажи!

– Не смей ее трогать! – прошипел Яков. – Что тебе, мало девок вокруг? Это не наше село! Выйди за забор, там их полно.

– О, да всё совсем серьезно! – прищурился Клим. – И что ж ты думаешь? Что вот она, вся такая из себя царевна, выберет тебя – простого паренька из соседнего мира? При том что ты собираешься любоваться на нее исключительно издали, дабы ничто не мешало тебе рисовать свои картинки и делать игрушки…

– Замолчи и поди прочь, пока я…

– Пока ты что?

– Пока я тебя не ударил, – тихо и очень спокойно ответил Яков.

Клим замер напротив, недобро блеснули голубые глаза.

– Сил не хватит, братишка.

– Посмотрим.

– Да тут даже смотреть не на что.

– Проверим.

Клим сжал кулаки, на щеках заходили желваки. Он глубоко вдохнул и протяжно выдохнул, успокаиваясь.

– В следующий раз.

Развернулся и пошел прочь, но не в сторону общежития, а снова к зданию Отдела безопасности.

Яков постоял немного, тяжело дыша, а потом с досадой пнул подвернувшийся под ногу камешек. Тот пролетел пару саженей и потерялся где-то в траве.

Какого лешего?! А ведь с Клима станется…

И что теперь делать? Рассказать обо всём Злате? Рассказать, что

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---