Письма солдат - Андрей Владимирович Максимушкин

Авианосец «Князь Воротынский» готовился выпустить в воздух ударное звено бомбардировщиков, патруль доложил о субмарине в надводном положении. Капитан первого ранга Ценский распорядился довернуть на три румба против ветра и дать полный ход. Легкое волнение, противный срывающий белую пену с гребней волн ветер мешали наблюдателям. На мостик доложили об идущих на корабль торпедах, но отреагировать никто не успел. Три белых столба взметнулись выше мачты. С палубы стряхнуло два самолета.

Лейтенанту Виллингему и его людям повезло сразу во всем. На подлодку на базе загрузили торпеды с качественными взрывателями. Известная беда подводников всех флотов начала войны — рулетка с бракованными торпедами. Эти сработали как надо. Почти три центнера взрывчатки в каждой вскрыли борта «Князя Воротынского» как консервный нож жестянку. Авианосец лег на борт. От удара загорелся бензин в ангаре. О спасении корабля и нечего думать, осталось только снимать людей.

«Тойтог» всплыла через три часа после того как в радиусе слышимости пропали все шумы винтов. Выдвинув перископ, командир осмотрел поверхность. Только волны, да на зюйде легкий дымок. Цистерны продули только когда удостоверились, что на поверхности пустынно, а в небе нет проклятых самолетов. В полукабельтове от субмарины на волнах покачивался спасательный круг. Больше ничего. Океан без остатка поглотил очередную жертву.

Командир немедля распорядился передать в эфир доклад. Вскоре в ответ пришло очередное распоряжение от командующего флотилией. С оста приближается еще один конвой, «Тойтог» должна соединиться с группой и атаковать ночью в полупогруженном положении. Да, янки не такие увальни, как рисует пропаганда. Они тоже учились с самого начала войны. Немецкую тактику ночных групповых атак переняли не только русские, но и заокеанские «нейтралы». Летом 41-го американцы опробовали этот прием на практике.

Пассажиры «Курляндии» ничего не знали о случившейся трагедии. Командиры саперного и бронегренадерских батальонов на борту судна только по косвенным признакам догадывались, что океан не так пустынен, как кажется, а вокруг происходит что-то нехорошее. Попытки вытянуть на разговор капитана и моряков безрезультатны. Мореманы сразу пресекали такие разговоры. Их можно понять, паника на борту это последнее, что можно пожелать сразу после пожара и посадки на скалы.

Войсковой транспорт в сопровождении двух вооруженных грузовых турбоходов и эсминца так и наматывал мили на винты. На четвертый день плавания по левому борту показался берег.

— Вы же рассказывали, у вас есть хорошие друзья геологи, — офицеры батальона собрались на шлюпочной палубе и вели неторопливый разговор.

— Есть такое, Еремей Сергеевич. Сам вот уже многое забыл.

— Если забыли, это хорошо, Иван Дмитриевич. Значит, есть что вспомнить, — помощник комбата облокотился на поручень, за его спиной открывался прекрасный вид на вырастающие на горизонте прибрежные острова.

— Грунты Мезоамерики отличаются от английских?

— Как будто сами не знаете. По всему миру отличаются. Только меня больше не грунты, а фауна беспокоит. Говорят, весьма мерзкая, кусачая и ядовитая. Недаром наш батальонный лекарь лекарства и противоядия грузовиками заказывал.

— Как в Египте? Помните, что тогда Гитлер выдал?

— Хорошо ефрейтор развлекся. У меня фото с его коброй сохранилось.

— У меня тоже, — кивнул поручик Аристов. — Интересно, господа, что он сейчас поделывает?

— Сие неведомо. Если хотите, Андрей Иванович, подойдите к ротмистру, поспросите господина жандарма хорошенько дать запрос по его ведомству.

— Я по-человечески любопытствую. Неплохой был ефрейтор. Честно «георгия» заслужил. Надеюсь, найдет свое счастье в Святой Земле.

— Лучше на Святой Земле, чем в ней родимой, — скаламбурил Петр Гакен.

— Лучше бы он дурью со своими корнями и верой прадедов не маялся. Нормальный человек, руки не из афедрона, голова не только для фуражки. Совесть есть, — подвел итог Еремей Кравцов. — Господа офицеры, лучше не Гитлера вспоминать, а подумать, как и где мы обустраиваться будем. Прошу сегодня же всех поднять свежие Наставления и циркуляры, зазубрить особенности обустройства лагеря, строительства укреплений, оборудования постов в тропиках.

Под утро «Курляндия» встала у причала Джорджтауна. Поднимали людей глубокой ночью. Разгрузка в быстром темпе. Людей не хватало, в качестве докеров трудились малость подуставшие от океанского круиза саперы и пехота. Порт встретил людей настороженно. Кругом штабеля, на пирсах обложенные мешками с песком зенитки. Портовая техника в убогом состоянии.

Смотавшийся к коменданту порта подполковник Чистяков вернулся с приказом: «Спешно уходить маршем в полевой лагерь». Карта, маршрут, даже расписание движения выданы сразу под роспись. Как пояснили комбату распоряжавшиеся в городе и порту англичане, есть шанс визита американской авиации.

— Не впервой, — буркнул под нос помощник комбата, однако, не мешкая поспешил подгонять своих унтеров и офицеров.

Всех людей конечно сразу из порта не вывели. На разгрузке оставили третью роту и начальника над транспортом с его людьми. Батальонные машины выгружали в первую очередь, но они предназначены для имущества и снаряжения. К этому большая часть транспорта до сих пор болталась где-то в море. Капитан Соколов молился чтоб его машины привезли именно в Джорджтаун. Желание вполне понятное. Русские и немецкие войска выгружались в нескольких пунктах раскиданных на сотни верст по побережью.

Переброска армий на другой континент это риск. Совершенно новое, незнаемое дело. Мало перевезти людей. В современной войне на одного солдата приходятся тонны и десятки тонн грузов. Европейцы мобилизовали все пригодные быстроходные лайнеры, но к ним нужны были армады транспортов. Для сопровождения конвоев требуются эсминцы и океанские сторожевики. Всю эту железную орду саму по себе надо снабжать углем и мазутом, обеспечивать продовольствием и водой, держать в рабочем состоянии.

Работа, работа и еще раз работа. Адский труд тыловиков, интендантов, мобилизованных гражданских моряков. Мало отправить и довести до порта конвои, их еще надо разгрузить, рассортировать и принять номенклатуру, разместить на складах. Суда надо как-то подготовить к обратному пути, желательно загрузить попутным грузом. И это все при неусыпном внимании вражеских авиации, легких сил, подлодок.

Неудивительно, почти одновременная проводка трех конвоев каждый из полусотни транспортов вылилась в непрерывное сражение. Благо боевые эскадры адмиралов Макарова, Маршалла, Жансуля тревожили островные базы и аэродромы американцев хаотичными ударами, оттягивая на себя внимание базовой авиации и Атлантического флота противника.

Потери понесли все. Самолеты со звездами, крестами и молниями на плоскостях горели, метеорами падали в волны. Семь подлодок легли на океанское дно под градом глубинных бомб, расстрелянные неожиданно вывалившимися из облаков штурмовиками, или с расколотыми форштевнями рубками. Русские потеряли драгоценный авианосец. До портов не дошли два десятка транспортов, еще дюжина доползла,