Эпоха Дьявола - Андрей Горин

Охрана у этого карточного короля Извольского, оказалась на удивление солидной, но располагая всеми ресурсами местной милиции, захват лоха осуществили без особых проблем. Причём приняли его по статье паскудной и гарантирующей, что к моменту начала деловых переговоров, клиент будет полностью морально раздавлен, после того как его опустят в тюремной камере, и согласится на любые условия.

Никаких проблем дружная компания, а если взглянуть с другой стороны, то организованное преступное сообщество оборотней в погонах и продажных политиков, не ожидала. А зря. Недаром гласит народная мудрость: «Идя за чужой шерстью, рискуешь сам вернуться стриженым» ©.

* * *

Александр Извольский. Игрок

Я стоял у двери в камеру, а сорок рыл её обитателей, прямо-таки лучились от удовольствия. Ещё бы, сидельцам редко выпадает такое развлечение, свеженькую Машку подогнали вертухаи. Разве что только не облизывались, падлы.

— Ша, бродяги! — вскинул я руку. — Гонево голимое. Менты по беспределу дело шьют. Я в авторитете, за меня порвут.

Толпа напряжённо молчала.

— Кто старший по камере? — громко поинтересовался я. И решительно направился в блатной угол, где за столом заседал блаткомитет. Остановить меня никто не решился.

Протиснувшись к столу, за которым сидели четверо блатных, я опять напористо поинтересовался:

— Смотрящий по камере кто?

— А ты не приборзел фраерок? Да ещё с такой статьёй? — поинтересовался один из сидящих за столом, приземистый мужик лет сорока, с редкими остатками волос и железными фиксами.

— Кто здесь фраерок, это ещё разобраться надо. Раз, не зная человека, словами бросаешься, — спокойно парировал я. — Я, Александр Извольский, Игрок. За меня авторитетные люди скажут: Давид Наваха, Дакар, Бондарь. Мы с Китайцем кореша, я из его команды. А вот за тебя кто из воров скажет, это вопрос.

Фиксатый злобно зыркал на меня, но молчал.

— Так кто смотрящий? Или здесь бродяг нет, одни мужики? — повторил я свой вопрос.

— Ты не наглей, — веско произнёс пожилой, щуплый зек, со шрамом на скуле, скорее всего, от кастета. Особо грозным он не выглядел, но взгляд был волчий и чувствовалось, что сиделец он матёрый. Что было мне только на руку. Волей-неволей воровские законы он должен был уважать, гораздо хуже было попасть в камеру, где нет уголовных авторитетов и царит полная анархия. А такое в СИЗО встречалось сплошь и рядом. — Я смотрящий. Кличут — Цыпа. Чо, сказать хотел?

— А я уже пояснил. Тёрки у нас с ментами. Но скоро этот вопрос мои кенты порешают. Если беспредел в камере будет, то за меня спросят. И не только с тебя как со смотрящего спросят, но и со всей камеры. Всех гадами объявят, а тогда сам понимаешь, кранты.

— Ты нас не пугай, мы пуганные, — хмыкнул Цыпа. — Именами ты громкими бросаешься, но это всё столичные воры, проверять правду ты говоришь или нет долго. А из местных кто-то за тебя сказать может?

Тут дело было несколько сложнее. С местным криминалом мы в тесное сотрудничество не вступали. Но это не значило, что мы уж совсем с местной братвой и ворами дел не имели. Имелся у клана Давида здесь один авторитетный законник из грузинской диаспоры. Очень авторитетный человек, Резо Пасечник. Согласен, кликуха для воров странная. Но Резо очень любил мёд. А пчёл не любил. В детстве как-то залез на пасеку, и эти летающие молнии его сильно покусали. С тех самых детских пор и прилепилась к нему эта странная кличка.

Совсем уж без знания местной специфики и дружественных сил дела крутить неудобно. Так что Резо был нашим партнёром по делам на полуострове. Вор он был авторитетный и группировка, занимавшаяся в основном автоугонами и грабежами, была у него серьёзная и спуску никому не давала. Вот его я и назвал, не знать Резо, Цыпа не мог.

Смотрящий, в ответ только крякнул. А у остальных сидельцев за столом агрессивности сразу поубавилось. Резо знали и уважали. Да и угроза о коллективной ответственности, когда всю камеру объявят гадами и отвечать придётся не только смотрящему, видать, окружающих проняла. Одно дело со скуки опустить какого-нибудь бедолагу, а совсем другое связываться с теми, за кем стоят воровские авторитеты и сильные криминальные бригады. Про Китайца многие на полуострове тоже слышали и знали, что на расправу он быстр. Ходи потом да оглядывайся.

Так что с ходу чинить надо мной расправу никто не решился. Но порядок есть порядок. До прояснения ситуации в блатном углу меня не оставили и к столу не приглашали. Выделили шконку в середине камеры, вроде и не с блатными, но и не возле параши.

Ночью спал вполглаза, но тревоги оказались напрасными. Никто на мою жизнь, и, даже поджарую задницу, не покушался. До полудня всё было тихо. Даже к следаку на допрос не дёргали, и больше никаких подлянок со стороны вертухаев не было. А после полудня обстановка в камере резко изменилась. Пожаловали гости.

Охранник с трудом отворил тяжёлую дверь в камеру, пропустил новых сидельцев и торопливо закрыл за ними двери. В камере ощутимо повеяло угрозой. На входе в камеру стояли двое крупных, наголо обритых мужчины, которые судя по внешности, происходили из местных Крымских татар.

На вид лет за тридцать, мощные плечи, бочкообразные груди, толстенные ручищи. Грузные, но не толстые. Явно бывшие спортсмены по силовым видам спорта.

— Братья Чубаровы,