Восхождение - Алим Онербекович Тыналин

— Эти планы утверждены три года назад, — вмешался Касумов, указывая на даты на чертежах. — И ни один пункт до сих пор не реализован. Даже там, где не требуется дополнительного финансирования.

Рахманов бросил на молодого инженера испепеляющий взгляд:

— Товарищ Касумов, знали бы вы, сколько объективных трудностей возникает при реализации таких масштабных планов.

— Знаю, — невозмутимо ответил Касумов. — Главная трудность это нежелание руководства проводить реальные изменения. Позвольте продемонстрировать, что можно сделать даже при существующих ресурсах.

Он расстелил на столе свои чертежи — аккуратные, детальные схемы турбобура и сопутствующего оборудования.

— Вот турбобур моей конструкции. Принцип действия основан на преобразовании энергии потока бурового раствора во вращательное движение многоступенчатой турбины, напрямую соединенной с буровым долотом. Никаких промежуточных механизмов, минимум трущихся деталей, высокая надежность.

Я с интересом рассматривал чертежи, отмечая элегантность технического решения. Конструкция действительно выглядела простой и эффективной.

— Главное преимущество возможность достижения гораздо больших глубин при скорости бурения, в разы превышающей роторный способ, — продолжал Касумов. — Плюс значительная экономия энергии и материалов.

— Почему же такая перспективная разработка до сих пор не внедрена? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— Я трижды представлял проект на техническом совете, — Касумов горько усмехнулся. — И трижды получал отказ. То «недостаточно проверенная технология», то «отсутствие средств на опытные образцы», то «необходимость дополнительных согласований».

Рахманов нервно вмешался:

— Проект товарища Касумова чрезвычайно интересен теоретически. Но практическое применение требует серьезных доработок. Нигде в мире подобная технология не используется промышленно, даже в Америке от нее отказались в пользу проверенного роторного бурения.

— Именно потому нам следует стать первопроходцами, — парировал я. — Советский Союз должен не догонять капиталистические страны, а опережать их в технологическом развитии.

Я задумчиво разглядывал чертежи, принимая решение:

— Товарищ Касумов, ваш проект заслуживает практического испытания. Предлагаю организовать показательное бурение с использованием вашего турбобура. Где мы можем это провести?

Глаза молодого инженера загорелись энтузиазмом:

— На участке номер семнадцать уже три месяца не могут пройти особо твердый пласт роторным способом. Я предлагал использовать эту скважину для испытаний, но получил отказ.

— Теперь получаете разрешение, — твердо сказал я. — От имени наркомата тяжелой промышленности. Когда можете подготовить установку?

— Опытный образец турбобура готов, — Касумов с трудом сдерживал радость. — Он хранится в моей лаборатории в Политехническом институте. Если начать прямо сейчас, к завтрашнему утру можем провести полноценное испытание.

— Отлично, — я повернулся к Рахманову, который с плохо скрываемым беспокойством наблюдал за нашим разговором. — Товарищ Рахманов, распорядитесь о подготовке участка номер семнадцать к испытаниям. Завтра в десять утра проведем показательное бурение с использованием турбобура конструкции товарища Касумова. Пригласите представителей всех промыслов и технических отделов. Это будет наглядная демонстрация возможностей новой технологии.

Технический директор, понимая бессмысленность возражений, вынужденно кивнул:

— Будет исполнено, товарищ Краснов.

Глава 6

Турбобур

После обеда, оставив Касумова и Завадского готовить испытание турбобура, я отправился в финансовое управление Азнефти, где Корсакова с Герасимовой проводили ревизию документации.

Финансовое управление располагалось в центре Баку, в величественном здании дореволюционной постройки, с колоннами и лепниной на фасаде. В просторных кабинетах с высокими потолками и мраморными подоконниками трудились десятки бухгалтеров и экономистов, склонившись над конторскими книгами и счетными машинками.

Корсакова встретила меня в небольшой комнате, превращенной во временный штаб ревизионной комиссии. Стены увешаны диаграммами и таблицами, на столе громоздились папки с документами и бухгалтерские книги. Рядом с ней сидела женщина лет сорока с умными, внимательными глазами. Герасимова, та самая честная сотрудница планово-экономического отдела, о которой говорили мои информаторы.

— Леонид Иванович, — Корсакова поднялась мне навстречу, — рада, что вы смогли прибыть. У нас обнаружились поразительные факты. Масштабы финансовых махинаций превосходят самые пессимистические прогнозы.

Я пожал руку Герасимовой, которая смотрела на меня с надеждой и некоторой опаской:

— Благодарю вас за содействие, товарищ Герасимова. Знаю, это требует немалого гражданского мужества.

— Я просто выполняю свой долг, — негромко ответила она. — Слишком долго наблюдала, как расхищаются государственные средства, выделяемые на развитие промыслов.

Корсакова развернула на столе большую схему, испещренную разноцветными стрелками и надписями:

— Вот структура финансовых потоков Азнефти. Красным отмечены сомнительные операции, синим откровенно фиктивные. Как видите, почти половина всего финансирования проходит через подозрительные каналы.

Я внимательно изучил диаграмму. Сложная сеть компаний-посредников, многоступенчатые схемы закупок, дублирующие контракты. Все классические приемы увода средств.

— Главный механизм хищений — закупка оборудования, — продолжила Корсакова, раскрывая папку с документами. — По документам за последние три года приобретено оборудования на сумму около восьмидесяти миллионов рублей. Фактически поставлено не более чем на тридцать миллионов.

— А остальное? — спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

— Не существует, — Герасимова протянула мне несколько договоров. — Вот типичный пример. Контракт с фирмой «Каспнефтеснаб» на поставку американских буровых станков. Сумма четыре миллиона рублей. Аванс выплачен полностью. Станки не поставлены, акты приема-передачи, тем не менее, подписаны. В бухгалтерии числятся на балансе, но на промыслах их нет.

— А кто владелец «Каспнефтеснаба»? — поинтересовался я.

— Официально — некий Рзаев Гасан Магомедович, — ответила Корсакова. — Фактически, по нашим данным, двоюродный брат финансового директора Азнефти Алиханова.

— Таких компаний мы насчитали двенадцать, — добавила Герасимова, раскладывая передо мной документы. — Все зарегистрированы на родственников руководства Азнефти. Все получают многомиллионные контракты без конкурсов и тендеров. Нигде нет реальной поставки оборудования в полном объеме.

Я внимательно просматривал контракты, отмечая повторяющиеся схемы. Везде одна и та же методика. Фиктивные закупки несуществующего оборудования, документально оформленные с безупречным бюрократическим педантизмом.

— Но это еще не все, — Корсакова понизила голос и закрыла дверь кабинета. — Обнаружены следы вывода средств за рубеж. Через подставные компании в Иране и Турции. А оттуда переводы в европейские банки.

Она показала мне копии банковских документов:

— Швейцарский банк, счет на предъявителя. Английский банк, трастовая компания. Французский банк, анонимный вклад. Общая сумма выведенных средств за последние пять лет, по самым скромным подсчетам, около двадцати миллионов золотых рублей.

— Откуда у вас эти документы? — удивился я, разглядывая банковские выписки.

Герасимова слегка покраснела:

— У меня есть доступ к личному сейфу Алиханова. Он слишком самонадеян и не меняет шифр годами. Считает женщин неспособными к финансовым вопросам, поэтому не опасается меня. Эти документы он хранит для личного контроля над счетами.

—