Ветер перемен. Книга вторая - Александр Заречный

- Дзенькую бардзо! - поблагодарил я, чем вызвал ещё одно одобрительное покачивание головы.

- Ну всё, солнышко, я договорился! - вернулся я к Габи. - Мы тебя доставим прямо до дома.

- А на каком языке ты с ним разговаривал? Это как русский, только какой -то он странный.

- Это польский. Тоже славянский язык, поэтому много слов похожих.

- А что такое курва? Он много раз его повторял.

Вот так и знал, что обязательно об этом спросит! Поляк же его вставлял после каждого слова.

- Вот этого слова я не знаю, солнышко. Но по-испански это означает поворот. Он наверное хотел сказать, что до твоего дома много поворотов.

И не дожидаясь новых вопросов я заторопился:

- Ты сиди здесь, никуда не ходи. Я пойду парням помогу.

Проходя по коридору я столкнулся с выходящим из режиссерской комнаты Вольфгангом. Он подмигнул мне и показал сразу два больших пальца.

Загрузив аппаратуру и инструменты, мы расселись в мягкие кресла и автобус поплыл по улицам Ризы.

Я назвал шофёру адрес и он сказал, что знает эту улицу, употребив всего три раза слово курва.

Дом Габи был не очень далеко от дворца и вскоре автобус затормозил у знакомого подъезда заколыхавшись на мягкой подвеске.

Габи попрощалась со всеми, сказала Danke водителю и проходя мимо меня быстро поцеловала. Но только в щёку. Но и это вызвало дружное "уууу" всей нашей компании, за исключением Малова, конечно. Но он уже к нашему коллективу не относился...

Автобус тормознул перед закрытыми воротами полка и Виталий собрался было уже идти разговаривать с нарядом по КПП, но там или запомнили сегодняшний переполох вызванный появлением этого чуда автомобильной промышленности Германии в части, или их предупредили, но ворота медленно поползли в сторону и мы въехали на территорию "маленького СССР". Казармы были погружены в темноту, горели только фонари над входом, все "улицы" гарнизона очистили от техники, выползшей туда по сигналу "белая акация" и только одинокий часовой таращился на буржуйскую технику. Мы в ускоренном темпе выгрузили инструменты и аппаратуру прямо на землю, благо она вся была закованна в булыжник, чтобы не задерживать водителя, я сказал ему пару благодарностей на польском, он, в ответ помянул матку бозку и неизменную курву и автобус по широкой дуге поехал на выход.

- Шурик, ты на каком языке с ним говорил? - вытаращил глаза на меня Сергей Сараев и остальные тоже смотрели удивлённо, ожидая ответа. Ну да, они же не слышали нашего разговора возле Югендпалас.

- Да это польский, - отмахнулся я. - Там почти всё понятно. Слова -то похожие!

- Ага, а я думал ты где-то его услышал и запомнил! - усмехнулся Виталий.

- Вот в этот раз не так было! - возразил я. - Первый раз польский слышу живьём, как и вы! Раньше только песни.

- Ага, как и мы! - засмеялся Женька. - Только я ни хрена не понял, а он с поляком разговаривает!

С шуточками- прибауточками мы таскали наше имущество в студию и только Сашка Малов ходил молча. Причём, на этот раз он старался взять что-нибудь потяжелее, вопреки своей обычной практике. Неужели проняло? Так хорошо парни объяснили "политику партии", как у нас говорили? Или его напугали слова Громова и он теперь со страхом думает, куда его турнут из оркестра? Вот это вернее всего. Я его хорошо запомнил по прошлому.

Глава 4

Утром никто на завтрак не пошёл, предпочли отоспаться. Тем более, что нам удалось кое-что прихватить из многочисленных яств, коими нас потчевали во Дворце молодёжи. А кое у кого в чехлах от гитары даже что-то позвякивало.

Парни могли спать, но мне нужно подниматься. До парка путь не близкий и автобус никто не пришлёт.

- Шурик, ты куда? - услышал я шёпот, натягивая брюки.

- А тебе какое дело? - не поворачивая головы огрызнулся я.

- Ты, это, - стал мямлить Малов. - Извини. Черт попутал.

- Ух ты, неужели совесть проснулась? - усмехнулся я, оглянувшись через плечо. - Чего это ей вдруг не спиться? Или дерьмо за ночь корочкой подсохло?

- Какое дерьмо? - вытаращил глаза Малов.

- То, которым твоя душонка забита!

- Ну ты что, Шурик сразу прям из-за ерунды...

- Из-за ерунды?! - я встал с кровати. - Ты ещё большее дерьмо, чем я думал! Всё, разговор окончен! И я тебе не Шурик. Был, да весь вышел! Надеюсь не долго твоё присутствие терпеть осталось.

Хоть я и старался говорить потише, но трудно сдержаться выясняя отношения.

- Вы чего с утра решили отношения выяснять? - пробурчал Виталий.

- Мы уже выяснили, извини. - ответил я и добавил.- Виталь, мне нужно в город . Представляешь, обе флейты в Югендпалас забыл,

- Да ты что?! - Виталий даже приподнялся в кровати. - Они же там на столике лежали!

- Вот надеюсь, что и сейчас там лежат. Пойду, пока не заныкали куда -нибудь.

- Ну, немцы не возьмут! - уверенно сказал Виталий. - Они честные, до безобразия! Представь, в прошлом году старшина повёл нас в парк после обеда. Идём, значит по аллее, а к нам немец подходит и протягивает фотоаппарат. Говорит скорее всего кто -то из советских солдат забыл на скамейке. Смотрю,точно - "Зенит" и эмблема танка приклеена. Ну которая в петлицу вставляется. Ясное дело, что только наши могли такое изобразить. Взяли мы фотик, принесли в полк, стали спрашивать. А там дембеля уже молодого четвертовать хотели. Он их на дембельский альбом фоткал, положил на лавочку, отвлекся и забыл. И главное не помнил то ли в парке забыл, то ли в полку уже потерял. Так что, на спор могу сказать, что лежат твои флейты на том самом месте и немцы знаки выставили вокруг, чтобы никто случайно не зацепил.

Вообще-то, я это не хуже его знал, поэтому спокойно флейты и оставил там. Ещё и проконтролировал, чтобы никто из наших не отнёс их в автобус. Ну а что делать? Не скажешь же, что иду, мол, на встречу с начальником Особого отдела за жизнь потолковать! Заодно, может и Вольфганга во дворце встречу, узнаю, как запись получилась.

- Виталь, я не знаю