Ревизор: возвращение в СССР 37 - Серж Винтеркей

скажу, то вполне можно совместить эти поездки с небольшим шопингом. Наверняка водитель будет в курсе, где я смогу прикупить разнообразные сувениры для членов своей семьи. Пока что я был без особого понятия, что нужно купить, ну так посоветуюсь прямо с ним. Как же без подарков-то возвращаться, не принято… Ещё бы как-то сбыть эту чёрную икру и водку, что с собой привёз…

Но это явно не тот вопрос, с которым можно обращаться к Феликсу или водителю. Не удивлюсь, если они тесно связаны со Штази, и организуют для меня такой обмен, что в результате Штази получит на меня компромат. К чему мне такие навороты в чужой стране? Решил, что лучше подожду более благоприятного случая. А если не представится, то ничего страшного, просто привезу эту водку и икру обратно домой. Срок хранения у того и другого достаточно большой, чтобы не волноваться за сохранность. Мало ли куда ещё потом вскоре поедем. А сувениры для семьи куплю на ту валюту, что для нас централизованно обменяла и выдала нам Эмма Эдуардовна. По идее хватит, если не претендовать на что-то совсем уж серьёзное…

* * *

Берлин

Евгений Петрович Тяжельников был несколько озадачен такой популярностью московского студента в берлинском горкоме. Но тут ему на глаза попался комсорг из МГУ, Гусев, подходящий к нему в составе группы, отправленной ранее к кубинской делегации. Похоже, выполнили уже мое поручение. Вот кто может мне разъяснить, что происходит…

— Анатолий Степанович, а что это у вас в МГУ за молодое дарование завелось? Читает на третьем курсе лекции по линии «Знания» сотнями, на радио всесоюзном выступает…

— Вы про Павла Ивлева, видимо? — тут же отреагировал Гусев.

— Рад, что хорошо ведете работу с комсомольцами, раз сразу догадались, про кого я говорю, — одобрительно кивнул Тяжельников.

— Ну, он уже кандидат в члены партии, так что скоро выйдет из-под моего влияния.

— Интересно. — поднял брови Тяжельников. — Это у него такая инициатива возникла, или кто-то помог?

— Если вы про поручителей, Евгений Петрович, то они у него самые что ни на есть солидные, Межуев и Захаров. А уж кто кого куда толкал, сами понимаете, разобраться трудно.

— Действительно, очень интересный молодой человек, — сказал Тяжельников, по достоинству оценив поручителей.

— Не то слово! Вундеркинд, я так понимаю. Гордость нашего факультета. Он и в Кремле уже на полставки работает. В Президиуме Верховного Совета. Женат, двое детей. Близнецы, и оба парни. А ведь в Москву приехал из маленького городка поступать…

— Будет мне прекрасный пример про те возможности, что дает страна Советов для своей молодежи, когда буду с иностранцами разговаривать. Время от времени то с британцами, то с американцами приходится взаимодействовать. Ехидничают постоянно. А я вот возьму и приведу им в пример этого Ивлева. Пусть они мне аналогичный пример приведут хоть про Лондон, хоть про Вашингтон, чтобы у них вот так, парень, приехав туда из провинции, смог свой потенциал раскрыть! Небось рожи толстые, сразу и побагровеют… У них такое невозможно, если ты не сын какого-то лорда или миллионера.

— И ведь верно! — с энтузиазмом согласился Гусев, — СССР — страна неограниченных возможностей, Евгений Петрович.

— Я там дал поручение, чтобы куратор группы, в которой Ивлев, отследила все его выступления по линии берлинского горкома. Вы уж, пожалуйста, тоже отследите для отчётности, как там и что сложится. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Гусев.

— Ну все, мне пора. Так держать с воспитанием талантливой молодежи в МГУ, Анатолий Степанович!

* * *

Берлин

Гусев смотрел вслед уходящему беглым шагом Тяжельникову. Он был немало озадачен. Ладно, тот откуда-то узнал про Ивлева. Он же в составе делегации от МГУ, так что где-то могли уже пересечься. Но какие еще выступления по линии берлинского горкома вдруг образовались у Ивлева? Надо немедленно найти Эмму Эдуардовну и выяснить у нее все. Нет, Ивлев, конечно, без дела никогда не сидит, что есть, то есть.

Но в целом он был очень рад тому, что так оно и есть. Тяжельников у всех на глазах лично с ним переговорил, похвалил за прекрасную работу с молодежью… а ведь вокруг него собрались такие люди, и все они видели это. Что бы там уже не затеял Ивлев с берлинской мэрией, сделал он это очень даже вовремя. Пожалуй, он теперь его должник, что из-за него ему так подфартило.

Если так будет и дальше продолжаться, то скоро кто попало уже не сможет ему дорожку перебегать с прежней легкостью. Он вспомнил с негодованием, которое так и не стихло, несмотря на прошедшее время, как Дятлов из ЦК ВЛКСМ руки ему выкрутил, навязав Регину в группу по разбору писем. И как ему с Ивлевым непросто пришлось эту проблему разгребать, чтобы избавиться от этой прохиндейки, не получив при этом проблем с Дятловым. А вот произошедшее личное знакомство с Тяжельниковым, да на такой позитивной ноте, такие вот вопросы в будущем позволит ему сразу решать. Позвонит ему снова вот такой очередной Дятлов с какой-нибудь ерундой, а он ему сразу же пригрозит, что лично к Евгению Петровичу обратится. Он с предвкушением представил, как тот сразу сдаст назад от такой угрозы…

А еще лучше, если в ЦК комсомола кто-нибудь расскажет, после возвращения делегации из Берлина, как его, Гусева, лично Тяжельников в Берлине хвалил за образцовую работу с комсомольцами в МГУ. А по идее ведь и расскажут… На верху такого рода информация моментально разлетается по кабинетам. А это еще лучше — в нем почуют восходящую звезду и начнут с ним заискивать в надежде, что он потом, заняв какую-то высокую должность, как-то будет полезен…

Да, неплохо все получилось. Но чтобы поездка продолжилась не менее выгодно, нужно срочно переговорить с Эммой Эдуардовной и проконтролировать, как и что там у Ивлева происходит…

* * *

Паланга

Утро выдалось насыщенным.

С самого утра Галия с пани Ниной сбегали на базар и закупились продуктами, оставив Валентину Никаноровну сторожить сон мальчишек. Потом все вместе приготовили завтрак, накормили детей и начали собираться на пляж.

— Я подумала, что без