Я - самый крутой попаданец - Константин Фряг

– Здравствуйте-здравствуйте, уважаемые. Да-да, всё как обычно. Прошу-прошу. Николас, если будешь буянить, как в прошлый раз, то тебя выкинут. – Он пробирался через зал таверны и приветствовал посетителей, поднимающих кружки за его здоровье. – Конечно-конечно, начнём сейчас же, прошу не опаздывать.

Как я и ожидал, он, вместе со своей коробкой, скрылся за дверью в погреб, на входе оставив одну из работавших в трактире девиц с корзинкой в руках. Толпа потянулась ко входу, мы трое тоже пристроились в неспешно продвигавшуюся очередь.

– Вход один мелкий медяк. – Сообщила «кассирша».

– За троих. – Произнёс я, кидая ей три потёртых кругляшка, а затем обернулся посмотреть на реакцию своих друзей, столько же брали и мы за вход.

Внизу собралось уже немало народу, к нам на сеанс далеко не всегда столько заглядывало. Все сидячие места были уже давно заняты, стоячие, откуда было бы хорошо видно представление, тоже стремительное заканчивались, мы успели протолкнуться к одним из последних. Йохан, с важным видом, держа свою коробку в руке, стоял рядом с бочкой, на котором сейчас горела масляная, грубо слепленая из глины, лампа, бывшая единственным источником света в помещении.

– Итак, все кто хотел, собрались. – Торжественно объявил мастер Йохан. – Прошу, в темноте друг друга не толкать, а так же дам не щипать дам за всякое, ну только если они сами не против. Позвольте же представить на ваш суд историю о молодом отважном рыцаре Луке, злобном чёрном рыцаре-колдуне и далёкой-далёкой стране. – Затем, он накрыл лампу своим коробом, эффект, конечно же, был не такой как от чистого, яркого сгустка света, что создавала Луминия своим волшебством, луч был жёлтый, немного тускловатый, а главное, пламя иногда трепетало, от чего «картинка» временами получалась смазанной и нечёткой. Впрочем, местная публика была не столь избалованна зрелищами, чтобы жаловаться.

Но главное потрясение, всё же, ждало меня впереди, а именно когда я увидел, как Йохан изменил саму историю. Нет, формально, все главные моменты сюжета были на месте, другое дело как именно это было подано. Видимо, мастер Йохан посчитал, что в повествовании не хватает юмора, и добавил его с лихвой, притом довольно своеобразного юмора, достаточно было сказать, что огромную осадную машину злого колдуна отважный Люк, или в этой интерпретации Лук, сжигал не как-нибудь, а с помощью своих кишечных газов. И такими шутками история просто изобиловала, впрочем, местная публика была в восторге, а некоторые заходились в приступах гомерического хохота.

Однако, и это было ещё не всё, для своих представлений мы использовали использовали подвижные «кадры», сделанные по принципу двигающихся деревянных игрушек. Йохан не забыл и про эту технологию, только вместо сражений на мечах или погонь верхом на конях, он применял её для сцен другого содержания, для которых, стоит признать, однообразные, повторяющиеся движения подходили куда лучше. Когда Луминия увидела подобное на «экране», то даже здесь, почти в полной темноте, я смог разглядеть, как она густо покраснела.

– Да так же нельзя, она ведь его дочь! – Воскликнул я, увидев одну из сцен, возмутивших меня больше всего. Чем вызвал всеобщее возмущение.

– Уважаемый, если Вы уже видели, то не стоить портить просмотр другим. – Заметил один из зрителей.

– Да гнать его отсюда взашей! – Выкрикнул другой, куда менее сдержанный ценитель творчества мастера Йохана.

***

Мы снова, сидели за всё тем же тёмным угловым столиком, перед нами стояли три кружки пива, но никто и не думал к ним прикасаться, сейчас мы были погружены в мрачные мысли. Не знаю как остальные, но я чувствовал себя, будто меня только что искупали в той субстанции, шуток о которой было предостаточно в творении мастера Йохана.

– Ну что ж, Виктор, ты сам хотел историю попроще. – Наконец потянувшись за кружкой, с мрачной иронией заметил максим Виленович.

– Попроще, но не это же! – Возмутился я.

– Однако, зрители в восторге, если ты не заметил.

– Максим, – обратилась к нему Луминия, так и не привыкшая называть его по отчеству – но разве имел этот бюргер право так и издеваться над творением Виктора! – Никогда прежде не видел, чтобы она так искренне возмущалась.

– Нуу… видишь ли… – Настал момент, мне почувствовать себя неловко, ведь я не объяснял девушке, сколь мало, на самом деле, было придумано именно мной. – Тут такое дело… – Я пустился пространные объяснения, не разъясняя многие детали.

Сложно по лицу рыжей магички сильно ли она разочаровалась во мне, однако, это даже моё откровение не сильно изменило её настрой.

– И всё равно, он не имел права превращать всё это в какой-то балаган! – Высказала она вердикт, с которым и я был полностью согласен.

– Будем смотреть правде в глаза, – произнёс Максим Виленович – рано или поздно, это должно было случиться. Ты, Виктор Анатолиевич, никаких прав на безраздельное пользование собственным изобретением или адаптированным произведением, предъявить не можешь.

Он был прав, этому миру было ещё очень далеко до такого понятия, как «авторское право». Любой умелый ремесленник, если хотел передать кому-то секреты своего мастерства, то, непременно, шифровал все записи, и это в том случае, если он вообще решался доверить их бумаге. Ну а если кому-то, всё же удавалось выведать то, что в моём мире называлось «коммерческой тайной», то это была проблема исключительно того, кто не смог её сохранить.

– Да и потом, если так посудить, то ничего страшного и не произошло. – Продолжал рассуждать Максим Виленович. – Плюнь та этот Бадденкомпф, поедем куда захотим. Говорят на юге, в торговых республиках, горожане едят и пьют из золота, и спят на золоте, двинем туда.

Всё, что говорил мой старший товарищ, звучало вполне логично, и, по-хорошему, мне следовало бы его послушать. Однако, во мне сейчас кипела жгучая обида, не давая действовать разумно. К тому же, как раз распахнулась дверь, ведущая в погреб, и оттуда, шумно обсуждая увиденное, хлынула толпа довольных зрителей, по моим расчётам, это был последний сеанс на сегодня. И действительно, вскоре показался и сам мастер Йохан.

– Витя, прошу тебя, давай без глупостей. – Попытался образумить меня Максим Виленович, увидев, как я поднимаюсь со стула.

– Ничего, я с ним