Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

В этот момент над пустыней послышалась песня. Солдаты вздрогнули. Второй раз за день они слышат песню смерти, и даже бывалые слегка побледнели. Десятник, седой ветеран, подошёл к командиру.

– Нам не взять её живой.

– Почему?

– Это песня смерти амазонок. Я слышал её, когда служил на границе. Мы окружили небольшой отряд, но они не сдались и вступили в бой, а когда осталась последняя, то запела. В тот день я выжил чудом. Мой десяток погиб весь.

– И что с ней сделали?

– Расстреляли из луков. Живьём они не сдаются.

– Ты уверен?

– Да, командир. Это амазонка. Эту песню я буду помнить всю жизнь.

– Она что, бейсарк?

– Нет. Она готовится к смерти.

– Хорошо. Мы подарим ей смерть. Луки к бою.

Прогремела команда и, солдаты подняли оружие.

* * *

Она пела! Пела песню смерти, прося Мать Войны помочь ей, если уж не победить, то забрать как можно больше врагов с собой, в страну серых теней. Стоя с кинжалом в руках, прижавшись спиной к валуну, она не испытывала страха. Только боль и ненависть.

Она презирала это стадо самцов, закованных в стальную броню. Полная полусотня против одной израненной, крохотной, но не сломленной. Воля и дух воина, сожжённого на площади, нашли новое тело и душу. Её душу. Дух любимой и любящей женщины, которая не побоялась рискнуть и попыталась отомстить его убийце.

Она видела, как ветеран десятник что-то объяснял сотнику. Как тот кивнул головой и отдал команду. Солдаты вскинули луки, взмах саблей – и небо потемнело от пущенных стрел.

Лин не почувствовала боли. Тело словно отключилось от сознания. Её гордо выпрямившаяся фигурка покачнулась и упала на песок. Почти две дюжины стрел пронзили её, но боли не было.

Разноцветные глаза посмотрели в синее бездонное небо, и над ней склонилось суровое лицо Тигра. Он улыбнулся и проговорил:

– Ты будешь жить. Что бы ни случилось, ты должна жить.

Она улыбнулась в ответ, и странные, разноцветные глаза закрылись. Сотник подъехал к упавшей. Внимательно посмотрев на тело, он махнул рукой.

– Готова. Десятник, срежь волосы, предъявим как доказательство. Наших раненых на сёдла. Убитых на лошадей. Поехали отсюда. Эта пускай достаётся грифам.

Солдаты быстро выполнили команду, и через несколько минут полусотня, точнее – то, что от неё осталось, на рысях потянулась обратно.

Сотник ехал в мрачном настроении, размышляя о последствиях этого дела. Кто знает, как король отреагирует на то, что одна баба-недомерок смогла уничтожить почти половину отряда. Кроме того, этот бешеный жеребец… Обидно. Такого коня ещё поискать. Сильный, смелый, драчливый. Именно то, что нужно настоящему солдату и дворянину. Жаль, что пришлось его уничтожить.

Многое в этом деле непонятно. Дерутся как звери, поют. Странно. Изредка оглядываясь на своё войско, сотник думал, как они понимают это дело. Но так и не разобрался. Лица гвардейцев были суровы, а взгляды, на которые он изредка натыкался, угрюмы. Солдаты явно не одобряли сделанного ими.

Ему и самому было не очень приятно то что случилось. Казнить победителя ристалища как бунтаря неправильно. Воин должен гибнуть в бою, а тем более такой воин. Если эта девчонка – подруга казнённого, тогда её можно понять.

Вдалеке заблестели куполы дворца, и сотник приосанился, приказав прибавить ходу. Король не любил ждать.

* * *

Верблюды не спеша пылили по караванной тропе, когда внимание караван-баши привлекла стая грифов, круживших в нескольких полётах стрелы от тропы. Крикнув пару воинов, он направил коня в пустыню.

Картина, представшая его глазам, заставила вздрогнуть даже его закалённое сердце. Судя по следам, пятнам крови и лошадиным трупам, здесь прошёл бой. Внимание караван-баши привлекли два трупа: огромного вороного жеребца, грудь которого пробили пять арбалетных болтов, и женский, который он сначала принял за детский.

Подъехав ближе, он разглядел, что это женщина. Маленькая, в половину человеческого роста, огненно-рыжая, но с великолепно развитой фигурой, она лежала у огромного валуна, пронзённая стрелами.

Тень всадника упала на тело девушки. Охранник хотел было вернуться обратно к каравану, когда вдруг она тихо застонала. Спрыгнув с коня, он быстро снял с пояса флягу и, приподняв ей голову, стал вливать воду в запекшийся рот. Снова застонав, она глотнула и закашлялась.

– Жива! Великие боги, она жива! Этого не может быть, – воскликнул один из охранников.

– Придётся взять её с собой. Не бросать же в пустыне, – ответил караван-баши и приказал: – Сделайте носилки, положите её. В караване есть лекарь, пусть поработает. Откажется, башку снесу.

– А если она умрёт?

– Раз уж до сих пор жива, значит, выживет. У баб и у кошек девять жизней.

Сквозь звон в ушах Лин услышала топот копыт и голоса. Ей хотелось закричать, но из пересохшего горла вырвался только стон. В рот полилась вода, и она поперхнулась. Лицо прикрыли лёгким платком и куда-то повезли. Только перед глазами снова встало любимое лицо, и родной до боли голос произнёс:

– ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ.

Эльхан Аскеров

Грехи отцов

Глава 1

Вечернее солнце ярко освещало тренировочный двор замка, западной марки, на котором лихо звенели мечами пара молодых ребят. Юноша и девушка. Оба юные, порывистые и нетерпеливые, они ловко размахивали тренировочными мечами, стараясь дотянуться до противника любой ценой. На загорелой коже каждого из пары уже было по несколько ярко-синих отметин.

Клинки мечей были смазаны специальным порошком, оставлявшим на коже отметины, по которым любой мог понять, достиг удар цели, или клинок прошёл мимо. Шума и звона на площадке было с избытком. Каждый из ребят орудовал сразу парой мечей.

Стоявший у окна широкоплечий, кряжистый мужчина в дорогом камзоле, шёлковых шароварах, подпоясанных широким кушаком, больше напоминал ремесленника, чем хозяина большого поместья. Больше всего, удивляли его руки. Широкие как лопаты ладони, все в мозолях и ожогах, скорее подошли бы воину или кузнецу.

С довольной улыбкой, глядя на тренирующихся во дворе ребят, он то и дело поглаживал ладонью жёсткую, кучерявую бородку. Неожиданно, дверь тихонько скрипнула, и к стоящему у окна мужчине подошло крошечное существо, едва достигавшее ему до пояса. Не поворачиваясь, мужчина протянул руку, и осторожно положив ладонь на плечо подошедшей, тихо проворчал:

-Знаешь, иногда, глядя на них, я не могу поверить, что это твои дети. –

-Я и сама не всегда верю в это, - произнесла в ответ женщина, вошедшая в комнату. – Но как вспомню, сколько и как я их рожала, так сразу понимаю, мои. –