Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

Пти застыла, вытаращив глаза, а Шиманай попятился к столу, чтобы прикрыть улики. Тут и там у комма валялись рисунки, какие-то цветные обрывки.

— Ваше… Высочество, — профессор, не разбирая, сметал мелочи в ящик стола. — Мы соболезнуем Вам в связи с болезнью сына… и… мы делаем все возможное… чтобы поставить его на ноги.

— Довольно суеты, — оборвала принцесса, и Кафту полегчало, хоть он и не знал пока, отчего. — Послушайте. Когда мне было семь… как Аруске… я не любила играть с детьми из дворца. Я убегала, таилась по углам с книгой. Гувернантка завалила меня учебниками, все ругалась, что я таскаю волшебные сказки, фантастику. Что принцесса не должна терять связь с реальностью… Но я все равно витала в облаках. И вот однажды я прочла о чудесном цветке: снежной хиродее с гранатовым сердцем. Хиродея видела, как осенью с других цветов опадают лепестки, и не хотела взрослеть. Хотела оставить свой прелестный бутон. Ведь иначе вместе с ним она потеряла бы сердце — любимую гранатовую крапинку! Хиродея дождалась зимы и не скинула лепестки, не спряталась под теплые прелые листья, чтобы переждать до весны. Она замерзла, обледенела в снежной вьюге и навсегда осталась такой, какой была. Мертвая, но прекрасная. Это очень грустная сказка, но хиродея казалась мне такой смелой! И я мечтала когда-нибудь стать ею — но разумеется, не могла: снежная хиродея с гранатовым сердцем цвела только в книге. Никто не знал моей фантазии, ведь я боялась, что меня засмеют. Позже я выросла, повзрослела. Потом родился Аруска… — Ампаль умолкла и перевела дух, собираясь с силами. — Прошлым летом он заблудился в парке: за ним погнался барсук, малыш укатился в колючки… и когда я нашла его… в грязи и слезах, с расцарапанными ладошками… Я убаюкала его этой сказкой. Я рассказала ему свою детскую мечту — быть смелой, как хиродея. Ему одному рассказала.

Ампаль подошла ближе и вложила в руку Шимы свой цветок.

— Сегодня я нашла в себе силы выйти в сад. И на том самом месте, где когда-то я читала о снежной хиродее, где баюкала Аруску — прямо на моих глазах распустились эти цветы.

Кафт повернул веточку. Лепестки дрожали. Он раздвинул их осторожно и заглянул внутрь: на дне белой чаши алела крапинка. Будто кровь из сердца хрупкого цветка.

— Я знаю, что Аруска мертв, — мать вздохнула смиренно и горько. — И я догадываюсь, о чем Канташ на самом деле просил императора.

— Да, принцесса. Да. Я думаю… Нет, я уверен: конвисфера вас только подведет. Глупая, никчемная идея! Эйден почти о том же говорил Канташу, но граф отчаялся и сошел с ума от печали и дворцовых интриг.

— Какие-то вещи даже не его… — Ампаль рассеяно трогала мелочи на столе. — Собрать из этого Аруску? Это хуже, чем взять по строчке от многих песен и склеить в одну. Бездарную какофонию…

— Мне жаль, но это так.

— Я отменяю приказ графа. Конвисфера не нужна. Передайте Его Величеству, как только он вернется, что я настоятельно прошу его о встрече.

Ампаль больше не мучила их. Принцесса тихо ушла, а Шима стер все, что занес в каталоги.

Глава 25

Самина выбывает из игры

Эйден очнулся от того, что потолок крошился ему на лицо. И еще вот от этого:

— Ты отрезал ей голову!

— Да, капитан.

— Да какого… твою мать, я же терпел ее… неделю!.. не убивал! А ты…

— Ну, извини.

Андроид старательно устанавливал связь с новой реальностью, в которой Бритца что-то натурально вывело из себя. Возможно ли такое? Вокруг никто не метался, не вздымал когти, шум и треск остались только в ушах. Робот стряхнул с себя крупные обломки и попытался встать. Оказалось, туша Лешью валялась поперек него, все еще клыком в его локте. Охранники лежали у стены. В таком виде, что и мама родная не опознала бы. Кайнорт был весь сырой, злой и нервно ковырялся в ошейнике. Оставалось лишь фантазировать, как он убил пауков, не превращаясь. Видимо, крепко достали.

— Я только не понял, как ты его победил? Он жмякнул тебя, как рыбу о камень, и вдруг издох.

— Никак не побеждал, — прохрипел робот, отрывая не то клык от руки, не то руку от плеча. — Прокусил мне высоковольтный мультикабель, и его закоротило.

— Невероятно. Ты еще худший боец, чем я думал.

— Я тоже собой не впечатлен.

Клык на последнем ударе пробил не только руку, но и алтарь, пригвоздив синтетика к камню. Эйден вывернул шею, чтобы заглянуть в ресивер Самины, но не дотянулся.

— Кай, проверь ее воду.

— В смысле? На соль? Уварилась ли?

— Просто посмотри! Я отсюда по тебе все пойму.

Эзер нехотя глянул в резервуар, и андроид получил именно то, что хотел. Широко распахнутые глаза того, кто пять лет не удивлялся.

— Она прозрачная! Эйден, почему вода прозрачная? Или я мало видел трупов.

— Таких еще не видел.

Наконец рука была свободна, поврежденный мультикабель заправлен в кость, и синтетик вскочил с алтаря. Он сорвал белый флаг сопротивления, чтобы расстелить на полу. Бритц отрешенно наблюдал.

— Это для чего? — любопытство взяло верх. — Ты ее не убил? Скажи, что это иллюзия.

Эйден погрузил руки в воду, откинул мокрую паутину с лица Самины и осторожно поднял ее голову из воды. Одну. Отдельную. С неровно выбитым позвоночником и рваньем из кожи и мяса на шее. Палач и клинок не были идеальны.

— Я тебе что — престидижитатор? — хмуро бормотал синтетик, укладывая голову на флаг. Он приоткрыл ей веки. — Посвети.

Кайнорт не удивился, когда зрачки трупа выдали уверенную реакцию на свет. Чего там прошло-то с момента смерти — минут десять. Следом робот выловил тело и так же бережно сложил его на белую ткань. Кайнорт не удивился и свежести рефлексов мертвеца. Чего там прошло-то, опять же. Да еще в ледяной воде.

Но когда голова заморгала и, увидев Эйдена, болезненно скривила губы, эзер, повидавший всякого, машинально отступил на шаг.

— Рано, — шепнул робот и прикоснулся ко лбу девушки. — Спи.

Веки ее снова опустились, лицо разгладилось.

— Так и знал, что ты диастимаг, — выдохнул Бритц. — И это ты фонил, когда Лешью думал на охранников. И пока я возился с