Андрей Круз Цикл "Лучший гарпунщик" - Андрей Круз

покажут. Но здесь надо информацию фильтровать, потому что люди зачастую склонны преувеличивать и искажать реальность в сторону большей таинственности. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать собственную причастность к чему-то. И с готовностью запишут в темные фигуры любого, кто ведет, например, уединенный образ жизни и при этом не бедствует. Приходилось такое видеть. Так что… так что опять надо начинать с контакта. Но задача ясна — пленный.

Ближе к острову и судов стало больше, а на входе в порт мы разминулись с длинной узкой яхтой, какую я бы сразу в пираты определил: на палубе целая толпа, «гочкисы» на носу и корме, что уже незаконно, а вот флаг местный, красный. При виде нас на палубе встречного судна засвистели глумливо, заорали, но обращать внимания на это никто не стал — у нас пушка больше, случись что.

Бухта Овечьего была великолепна — естественный залив, прикрытый высоким мысом от любых штормов, просторный, с пологими берегами, переходящими в такие же пологие склоны, на которых раскинулся город. Город, к слову, выглядел не очень — напоминал сильно разросшуюся трущобу. Дома в нем были больше деревянными и выглядели все словно времянки какие-то после добротных каменных «христианских» городов. Даже большие богатые дома, которые я разглядел в восточной части бухты, были деревянными, все больше крытыми тростником.

Деревянными же были и причалы, в том числе и тот, к которому подходила наша яхта.

— Откуда дерева здесь столько? — спросил я у случившегося рядом Ивана.

— С материка возят, там его много, деревом тоже большая торговля тут. И тоже рабы валят. Рядом с Овечьим есть островок Базарный, так на нем целая Лесная бухта имеется, там деревом грузятся. Кстати, Илларион наш отсюда закупается, кажется.

— Понятно…

Судов в порту хватало. Много было зеленых турецких флагов с полумесяцами, немало и красных флагов и вымпелов Овечьего острова. С пару десятков насчитал, так что община «вольных людей», похоже, не бедствует. Но были и христианские флаги, и даже франкских, белых, с черным мальтийским крестом, пару я увидел. Не ближний им свет сюда идти.

— Иван, а это что за флаг? — показал я на белое же полотнище с изображением креста-меча и гвоздей в солнечном круге.

— Иезуиты. Их, франкский, Синод, считай. Скорее всего, это и есть тот самый пакетбот, что ходит пленных выкупать. Я рассказывал.

— Было такое.

Левее от пристаней, к которым швартовались большие суда, была рыбачья часть порта, вплотную заставленная лодками и баркасами. Ближе к берегу рыбацких лодок тоже хватало, но здесь они были маленькими, максимум на двух человек, низкобортными, с большим косым парусом. Наверно, вышли на вечерний лов — днем и рыба ловится хуже, днем ее уже продать надо, тут холодильников нет. Что наловил — тащи на рынок, на биржу. А вот ночь рыба может перележать, а с утра пораньше ее туда же.

Заскрипели доски под кранцами, яхта слегка навалилась бортом на причал, матросы начали лихо наматывать пеньковые канаты. Все, дошли куда надо.

— Петр, — окликнул я Байкина, — ну ты помнишь все, так?

— Фрол с Леонтием, братья сами по себе, я с тобой, — кивнул он. — Прикрою, случись чего.

Задания нашего я в тайне не держал — сколько сюда шли, столько с бойцами думали, как все лучше провернуть. Из всех Байкин был самым опытным, лучше всех стрелял из револьвера и лучше же всех орудовал ножом, так что в ближнем прикрытии был незаменим. Поэтому он отправлялся со мной, а остальные четверо, разделившись на две пары, должны были просто прочесать район вокруг порта, запоминая улицы, заведения, проулки и проходы, чтобы нам потом ориентироваться проще было.

А экипаж в штатном режиме, только вахты усиленные, потому что, со слов и шкипера, и Глеба-боцмана, в порту всякое случалось, порядка и здесь немного. Возьмут плату за стоянку, а дальше сам о себе заботься. Поэтому, кстати, палуба судна считается таким местом, куда без приглашения даже ногой ступить нельзя — могут убить, и ничего за это не будет. А если не доверяешь, то и по приглашению не ступай, сам потом и виноват будешь. Хочешь говорить — говори с причала.

Пришлось дожидаться сборщика платы, который подъехал к причалу на двуколке, сопровождаемый на удивление здоровенным и плечистым кучером с двумя револьверами, чистым головорезом с виду. Разговор сильно не затянулся — понятия «контрабанда» здесь не существовало, запрещенных товаров тоже не было. Спросил о том, сколько стоять будем, услышал ответ, назвал сумму, весьма немаленькую, к слову, раза так в полтора больше, чем берут за стоянку в Новой Фактории, пересчитал полученные деньги, кивнул и удалился величественно. На прощание сказал, правда:

— Мы сюда всех пускаем и всем рады. Воды взять, топлива, едой закупиться, в кабаках повеселиться — всегда пожалуйста. Но если ты здесь свои приватирские дела решать начнешь, то рады тебе уже не будем. Надеюсь, ты понял.

Пришлось сказать, что понял.

— Иван, ты все же за шкипером нашим приглядывай, — сказал я на прощание мотористу, когда портовое начальство уехало и экипаж начал расходиться.

Тот усмехнулся, оглянулся, убедившись, что Игнатий разговора не слышит, сказал мне тихо:

— Одного решили вообще не отпускать. Каждый раз с ним не меньше двоих будет.

— Ага, вот это хорошо. А то сам знаешь, зачем пришли, не хватает только, чтобы к отходу шкипер опять пропал.

— Не пропадет.

Дневная жара отступала, рабочий день в порту закончился, и освободившиеся от дневных забот морячки дружно тянулись к выходу за развлечениями. А город, судя по всему, готов был эти самые развлечения предоставить. Когда мы с Байкиным прошли ворота, я немного удивился. Ожидал увидеть все же город, а сразу за портом начиналось какое-то беспорядочное скопление развалюх под тростниковыми крышами, среди которых направления движения можно было определить лишь по натоптанной земле, — тротуаров в Вольном, похоже, никто никогда не мостил и мостить не собирался.

Казалось, застройка шла без всякого плана — кто где клочок земли ухватил, там свое заведение и поставил. Архитектура была совсем тропической, то есть подчас без лишних окон и даже стен, лишь навесы, столбы, ну и всякие кухни да подсобки закрыты кривоватыми досками.

— Всеми ветрами кабаки эти продуваются, — сказал я.

— Да и пусть, хозяевам до этого дела нет, — хмыкнул Байкин. — Это же для морячков, а их тут в сезон штормов и не бывает. А в другой сезон и так жарко, чего деньги тратить на стены? Пьют — и ладно.

— А местные где гуляют?

— И здесь, и дальше от берега, — мазнул он рукой куда-то