Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

– Что? – переспросила Гайла.

Эльф поднес руки к лицу и потер указательным пальцем обросшую щетиной щеку.

– Заказчик. Ему нужны были фотографии из квартиры Донны Паркс. Снимки из мастерской. Мольберт, рисунки, черновики, скетчбук и прочая.

– Кто он?

– Не знаю. В моем мире людей и темных существ не расспрашивают о таком. Если кто-то не называет имени, значит, другим не нужно знать его имя.

– Смертный?

– Мы переписывались по электронной почте. Я даже его голоса по телефону не слышал. Это не ложь, и не понимаю, с чего бы мне тебя обманывать, тем более что речь, как я понимаю, идет об убийствах. – Лоуренс красноречиво посмотрел на свои запястья. – А теперь сними эту штуку, пожалуйста. Ты знаешь, что я не могу долго носить такое украшение.

Гайла знала. Храмовое серебро блокировало не только способности темных эльфов-следопытов, но и не позволяло им закрывать собственный разум от… как можно назвать это, используя понятные слова? Самым подходящим будет «тьма». Следопыты предпочитали нейтральный термин «дар».

– Сниму тогда, когда сочту нужным. Как он тебе платил?

– Наличными. Оставлял в депозитарной ячейке в одном из отделений «Треверберг Банк».

– То есть, ты знаешь его запах.

Лоуренс прикрыл глаза. На нитях из храмового серебра заплясали крохотные язычки холодного голубого пламени – металл отзывался на изменение ментального состояния эльфа. Если бы волчица могла ощущать нити силы, которыми управляют владеющие магией создания, то услышала бы тихий звон. Так реагирует пространство на приближение энергии из другого слоя темного времени. Пугающей, чуждой этому миру энергии, преобразовывать которую следопыты учились много лет. Не могли поступать иначе, ведь эта чужая сила спала в их душе. В какой-то момент они понимали, что вынуждены познакомиться с ней и освоить законы хрупкого равновесия. В противном случае тьма возьмет верх.

– Да. Но ничего необычного в этом запахе нет. Алкоголь, легкая нотка табака. Это мужчина, и он одинок. Либо женат, но несчастен в браке. Он не убийца.

– Электронные письма в компьютерах предыдущих жертв – твоя работа?

– Моя. – Лоуренс протянул ей руки. – Сними это, прошу тебя.

– И следы, связанные с эмоциональным запахом на местах преступления, тоже подчищал ты?

– Не будь дурой. Если бы меня о таком попросили, я бы сказал, что заказчик – темное существо. Но в том, что он человек, я не уверен. Что-то он сделал с этими ребятами… – Эльф закинул голову назад и поморщился. Гайла заметила, что у него дрожат пальцы. – Что-то странное. Дело в красках. Или в грунте для холста. Или и в первом, и во втором. Я не знаю. Нужно подумать, покрутиться еще… я бы посмотрел. Не уверен, что смогу уснуть после такого, но это было бы любопытно.

Волчица сделала едва уловимое движение рукой, и нить, слетев с запястий Лоуренса, свернулась в ее ладони как крохотная змея. Эльф облегченно выдохнул и вытер рукавом рубашки вспотевший лоб. Румянец постепенно возвращался на его щеки, а ним – и прежнее выражение уверенности и высокомерного превосходства. Правда, теперь оно казалось Гайле слегка фальшивым.

– Знаешь, что, Хилборнер? В деревне янтарных Жрецов следопыты рождались раз в пять-шесть поколений. Ходят легенды о том, что в армии нас ценили, но это ложь. Иногда Жрицы даже не знали наших имен. Воины сторонились нас, потому что считали проклятыми. Мы не заводили семей, не брали на руки своих детей. У нас был один ребенок, он же жена, любовница и госпожа. Эта штука, которая сидит у нас внутри. – Он провел языком по пересохшим губам. – В детстве отец рассказывал мне историю о том, что Нааману Жрецу, тому самому, который хотел подарить вампирам солнце, а на деле стал виновником бесчисленного количества убийств, часто снился один и тот же сон. Он видел огненных птиц. Они просили выпустить их из клеток. Нааман приходил к отцу и спрашивал о смысле сна, но тот не отвечал, потому что смысл таких видений янтарный Жрец должен был постигать сам. У каждого следопыта есть огненные птицы. Они приходят каждую ночь и на разные голоса умоляют из-за дверей своих клеток: выпусти нас, выпусти нас, выпусти нас. Ты просыпаешься и не можешь понять, чего тебе больше хочется: покончить с собой или вернуться в сон, а потом открыть их гребаные клетки и позволить себя сжечь. Унести в другие миры. В те миры, куда меня зовет голос. Он постоянно говорит с нами. Мы взрослеем, а он становится все громче и навязчивее. Стоит нам подержать предмет из храмового серебра пять-десять минут – и воля, которую следопыты тренируют всю жизнь, начинает утекать из нас как песок. Я бывал на другой стороне, Гайла. Много раз. Знаешь, что там?

Вместо ответа волчица помотала головой. Лоуренс понимающе улыбнулся.

– Ты не хочешь знать. Я тебя не осуждаю. Я бы отдал все за то, чтобы отмотать пленку назад и стереть собственную память. – Он улыбнулся чуть шире. – «Как там твои огненные птицы, безымянный эльф? Они уже выклевали твою печень? Ах, нет. Они предпочитают более сытные части твоего существа. Они трудятся над саркофагом, который ты воздвиг, хороня свое прошлое в памяти. Они еще не добрались до главного, но ты уже чувствуешь эту боль, правда? Это только начало». Извини. Внезапный приступ ностальгии. Если вам нужна помощь в расследовании, то я могу взвесить все «за» и «против». Разумеется, если вы пообещаете достойное вознаграждение.

***

Подписав документы, в соответствии с которыми Лоуренс Уайт мог уходить из полицейского участка на все четыре стороны (с учетом запрета уезжать из Треверберга), Гайла покинула подвальный этаж и, купив себе кофе в автомате, вышла в хмурое ноябрьское утро. Вчерашний день не задался, а сегодняшний, судя по всему, обещал быть не лучше. С темными эльфами, обладавшими даром следопыта, за свою карьеру она сталкивалась лишь дважды и ненавидела эти допросы лютой ненавистью. Будь на месте парня кто-то другой, волчица не использовала бы импровизированные наручники из храмового серебра, но дар Лоуренса Уайта был особенным. Он не просто хорошо видел, слышал или обонял, как другие следопыты. Он владел дьявольским искусством манипулирования эмоциональными запахами. Это позволяло ему становиться невидимкой, профессионально лгать, убеждать других в своей правоте, втираться в доверие. Однажды в присутствии Гайлы Лоуренс показал отменный фокус: «переоделся» в эмоциональный запах вампира. Выбор