Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

class="p1">— Я серьезно! Они же реально верят, что ты съешь их детишек. Надо снизить градус напряженности среди мирных, иначе они там сами поубиваются.

— Слушаюсь и повинуюсь. Приляг!

Друг передал его распоряжения слово в слово и глотал отчеты робомедиков, не моргая. Он никогда еще не видел Эйдена в таком состоянии. Его будто в мясорубке провернули.

— Вывихи, переломы. Кожа… под замену пятая часть! Ты галантерею из нее шил, что ли? Ох, два ребра…

— И зуб.

— Что зуб? Что зуб, Эйден? У тебя сердце не работает! У тебя квантовый таламус разбит! В общем, сейчас тебя усыпят, чтобы начать серьезный ремонт.

— Стрижку?

— Языка, дружок. Стрижку языка.

Риз Авир дал знак медикам и направился к выходу.

— Постой, Джур. А Солнце — ты ведь зажжешь?

— Нет, я потратил едреллиарды на капсулу, чтобы завтра выбросить ее на помойку! Зажгу, Эй, засыпай. Резервного движка осталось на две минуты.

— Джур! Семью Харгена… Самину и Сиби Зури… не арестовывать. Не подпускать к ним военных. Когда начнешь астросуррекцию —

— … ты опять бредишь на бранианском.

— Когда начнешь астросуррекцию — слетай, забери Самину на флагман.

Джур вернулся к кушетке, ибо решил, что ослышался. В конце концов, у Эйдена уже заплетался язык.

— В смысле — мне самому за ней слетать? Я на минуточку импера…

— Сам. Слетай.

— Какие еще волшебные слова ты знаешь?

— Казнить.

На миг показалось, что робот угомонился и заснул, но…

— Джур.

— Ну, что⁈ Я слетаю! Кто-нибудь, отключите его!

— Стоп, не отключать! И назначь высший трибунал до конца недели.

— Хорошо. Для кого?

— Для меня, — резервное сердце встало, израсходовав заряд.

— О, боги.

Риз Авир закатил глаза, а потом не удержался и врезал бездыханному андроиду.

— Еще р-раз ты у меня потеряешься! — прошипел он, чувствуя, как полегчало.

Трибунал ему. Прекрасно! Пусть все будет, как хочет синтетик, только так Джур заставит его расплатиться сполна. Жизнью своей расплатиться.

* * *

Следующие пару дней Вурис Проци методично наводил порядок на Бране. Вычесывал случайных вандалов, как вшей. Информировал население. Устанавливал пункты гуманитарной помощи. Боролся с мифами и легендами об аспидах. И о себе в частности. Он был спокоен, раз война теперь шла обычным чередом — в привычном космосе, так, как положено. Как только Эйден щелкнул реле, исчезли все магнетарные барьеры. Остатки армий других правящих домов капитулировали. Юристы готовили пакты к присоединению новых огромных территорий, от Роркс до Алливеи. Эзеров не тронули по приказу риз Авира. С ними решили… не решать пока.

В горах было жутковато. Наверное, города освещались, как белым днем, но и там никто не забывал о мертвой звезде. Все знали, что холодный труп Солнца не светит, не греет, и что вот-вот начнет меняться климат. Если бы ядро планеты грело ее изнутри, этого тепла хватило бы еще лет на сто. Но реле вытянуло энергию из земных недр. Вдали от мегаполисов, в алых сумерках, Самина и Сиби уже накинули шерстяные кофты под вечер. Рассказ о том, что произошло за последний месяц, занял всего несколько часов. Теперь женщины все больше молчали. Каждая в панцире своей тревоги.

Спустя еще пару дней Самина лежала и слушала будильник, уговаривая себя, что вот это — утро. Действительно, над горизонтом болтался красный шарик, и все вокруг приобретало оттенки красного: красновато-желтое небо, красновато-рыжая трава, розовая вода, грязно-красные листья клена. Она знала, что со временем мозг научится различать эту палитру, и цвета вернутся. Но в тот день это станет ненужным: все будет покрыто белым… или красным снегом.

Уши заложило на секунду, и Самина узнала посадку имперского джета. Где-то рядом! Она вскочила, чтобы одеться. Натянула, что попало, схватила бриллиант на случай нападения. Ри ведь обещала ей броню. Их с Сиби нашел имперский патруль, и неизвестно, как он поступит с членами семьи Харгена Зури. До Эйдена — ох, как высоко… Кто поверит тому, кто украл императора, а теперь прячется в глуши? Самина запрыгала по лестнице через три ступени.

— Сиби! Импе…

Черные тени уже были на их летней веранде. Мачеха вжалась в перегородку, не замечая жгучего плюща на ней.

«…рцы».

— Госпожа Сибирити Зури, — обратился к ней призрак. — Не пугайтесь. Вы, наверное, хотите увидеть сына. Пойдемте со мной.

В речи слышался акцент. Человек.

Самина вышла на веранду:

— Простите, но вы сами-то кто? С кем она должна пойти и куда?

— Вурис Проци, — неохотно процедила тень, и у нее на горле сверкнул изумруд. — Адмирал имперских войск.

Ну, допустим. Ясно, почему он не счел нужным представиться сразу. Не ясно только, почему за Сиби спустился целый адмирал.

— Мой брат еще у вас? Хотите сказать, он жив?

— Орис прошел сложную адаптацию к условиям Ибриона. По распоряжению Его Величества юноша долго не вернется домой. Госпоже Зури придется отправиться со мной в имперский коллаборат, чтобы увидеть сына.

— Самина, все нормально, — кивнула Сиби. — Я пойду.

И Вурис забрал ее.

Девушка постояла еще на тихой веранде, зашла в дом и заперла дверь. Когда она обернулась, Ри запечатала ее в броню в ответ на испуг: в холле стояла еще одна черная тень.

— Так вот почему он послал меня.

Незнакомый мягкий голос. Идеальный дипломатический.

— Господи, а Вы-то кто?

— Джур.

Кто⁈ Тень пожала плечами:

— Хотел представиться как следует, но теперь понял, что не обязательно.

— Что это значит? И как это проверить?

— Если честно, не знаю — короны у меня с собой нет, а императорский алмаз, как я вижу, у Вас, миледи. Он единственный в своем роде. Но вот, у меня есть герцогский камень.

Гость отцепил что-то от воротника и протянул Самине раскрытую ладонь. На ней горел рубин.

— Ри… которая не моя… не могла бы ты раскутать леди Зури?

— Нет, — возразила та. — Приоритет камней, господин риз Авир. Мне жаль.

— Ри, сними броню. — попросила Самина.

Джур жестом пригласил ее обратно на веранду. Он присел на перила. Наверное, разглядывал Самину, изучал. Она стояла поодаль и не могла утверждать, что так оно и было: глаза императора прятались в черном тумане.

— Как Эйден?

— Хорошо. Вот-вот завершится ремонт.

— Вы так называете лечение?

— Роботов. Он же машина.

— Вы знаете, после всего, что случилось, я склонна больше