Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

Чжисянь жила в зале Таояо, под окнами которого росло невысокое персиковое дерево[43], и каждый год в четвертом месяце на его ветвях распускалось несколько чистых бутонов. Чжисянь никому не рассказывала, что в миру ее звали Таохуа[44].

Таохуа была ткачихой из захолустной деревеньки. В четырнадцать лет ее помолвили с односельчанином, дровосеком Дуань Чуньяном, но незадолго до свадьбы наставник похитил ее и увез с собой на запад, в глухие горы Лунъю, чтобы она начала постигать учение Будды. Наставника звали Чжиго, он был известным мастером боевых искусств, глубоко изучавшим буддизм и вставшим на путь духовного совершенствования.

Перед смертью наставник Чжиго сказал Чжисянь, что в этой жизни для каждого человека у Небес своя воля, у каждого свой долг. Волею Неба судьба Чжисянь состояла не в том, чтобы выйти замуж за дровосека и создать семью, а в том, чтобы помогать добродетельным правителям принести мир и покой в Поднебесную на благо простого народа.

Чжисянь похоронила наставника и по памяти нашла дорогу в родное захолустье, по пути питаясь подаяниями. Деревенька была на месте, но родных людей там уже не было: батюшка и матушка скончались, а дровосека Дуань Чуньяна забрал с собой какой-то даосский монах, и след его простыл. От всего этого Чжисянь пришла в полное отчаяние и только так смогла сбросить все мирские узы, забыть тоску. Читая звезды, она увидела знаки, указывающие на скорое появление добродетельного правителя, и, следуя им, оказалась в поместье На Цинчжао в Дундучэне.

Знаки довели Чжисянь до ворот и словно растворились, а в следующий миг в воздухе раздался плач новорожденного ребенка. Чжисянь стремительно вбежала в поместье На и увидела, что малыш упал на пол и громко рыдает. Она поспешно подняла ребенка, увидела, что он ушибся виском, и начала бранить женщину, сидевшую на лежанке:

– Как ты можешь быть такой невнимательной? Как можно допустить, чтобы младенца роняли на землю? Это же может повлиять на его судьбу!

На Цинчжао увидел резон в словах Чжисянь и вежливо предложил ей выпить чаю и поговорить. Та честно рассказала, что этот ребенок – особенный, его ждет неординарная жизнь, а потому она хочет лично воспитывать его. Не принимая во внимание возражения и плач родной матери младенца, так и сидевшей на лежанке, умудренный опытом На Цинчжао дал согласие, приказал перестроить усадьбу в храм Баньжо и пожертвовал его Чжисянь.

Восемнадцать лет пронеслись как миг, и Чжисянь из очаровательной молодой послушницы превратилась в степенную и мудрую монахиню. Она была На Лояню и наставницей, и матерью, чувства прочно связывали их. Постепенно здоровье ее становилось все хуже, Чжисянь то заходилась кашлем, то теряла сознание от головокружения. В день свадьбы На Лояня она намеревалась зажечь курительные свечи перед статуей Будды и молиться о благословении молодых чтением «Лотосовой сутры». Однако, дойдя лишь до середины сутры, Чжисянь вдруг лишилась чувств прямо в молитвенном зале. Когда она пришла в себя, ей почудилось, будто перед ней стоит Дуань Чуньян. Потеряв над собой контроль, Чжисянь протянула руки к нему и громко вскрикнула:

– Чуньян, как же тяжело было тебя найти!

– Матушка-наставница, это я, ваш ученик. – Одетый в красное На Лоянь приблизился и помог ей сесть.

Чжисянь стало стыдно, лицо будто жаром обдало. С тяжелым вздохом изнеможения она легла обратно на подушку из грубого холста, расшитую мелкими цветами, изо всех сил стараясь успокоить мысли. Ни с того ни с сего вдруг привиделось такое! И все же как сладко это воспоминание. Любовную связь нелегко разорвать, и Чжисянь с горечью запрятала ее в глубине сердца.

– На Лоянь, ты еще помнишь мои наставления? Помнишь, что сказано в трактате «Хань Фэй-цзы»?[45]

Имя На Лояню выбрала сама Чжисянь – оно означало «несокрушимый страж Будды»[46]. Даже в болезни Чжисянь не забывала обучать ученика: чем старше она становилась, тем острее чувствовала поток времени и тем больше страшилась его.

– Слушаюсь, наставница. «Дао – это то, что делает все сущее таким, какое оно есть, что упорядочивает множество ли[47]. Ли – это линии, из которых складываются контуры вещей, а дао – это то, с помощью чего создается все сущее, и потому говорится: “Дао выражается в принципах”», – На Лоянь без запинки процитировал «Хань Фэй-цзы» по памяти.

Нос юноши был плоский и широкий, но глаза сверкали, как у барса. В этом году ему исполнилось восемнадцать лет, но он уже не раз отправлялся с отцом на границу в военные походы, которые и сделали его степенным и немногословным.

Чжисянь удовлетворенно кивнула. Нынешний император признает только военную силу, не уважает природу, не заботится о народе, из-за чего стране постоянно угрожают то внешние враги, то внутренние смуты. Беды идут непрерывной чередой, военные походы губят множество людей, народ страдает и не видит конца своим несчастьям. Непременно нужно, чтобы появился просветленный правитель, объединил всю Поднебесную, покончил с войнами и дал людям возможность жить в спокойном мире, где каждый бы нашел свое место, где у каждого был бы свой дом.

Наставник Чжиго говорил, что необходимо исходить из интересов всего народа: когда в стране наступят покой и стабильность, только тогда и ее родные, и друзья смогут жить спокойно. В этом и заключался смысл духовного пути Чжисянь в нынешней жизни, это было ее предназначение. Чжисянь надеялась не предать доверие наставника и исполнить волю Неба, а потому ей было необходимо выбрать в помощники выдающегося человека с большими амбициями, чтобы иметь возможность действовать на благо всех живых существ.

– Хорошо. Великая истина этого мира предельно проста: тот, кто объединит страну и взойдет на престол, обязательно должен обладать талантом и стратегией, только тогда исход дела будет успешен, – подчеркнула Чжисянь, наставляя Лояня.

Монахиня вздохнула. До ее слуха донеслись голоса людей, приближавшихся к храму верхом на лошадях.

– Похоже, что твоя невеста уже прибыла, нужно как следует принять ее. В великом деле, которое тебе суждено, она станет самым верным твоим спутником, самым способным помощником. Беги скорее встречать ее! – В глазах Чжисянь мелькнуло осознание открывшейся возможности.

– Матушка-наставница, ваше здоровье требует внимания. Позвольте мне ухаживать за вами, помочь вашему исцелению. А к невесте я не опоздаю. – Почтение и любовь На Лояня к монахине были очевидны.

Чжисянь слабо махнула рукой:

– Что касается моей болезни, то я чувствую, что мне просто нужно отдохнуть несколько дней. Так что ты можешь со спокойной душой вернуться