Г.Р.О.М. - Никита Киров

Я вошёл в кафе. В уши сразу ударила громкая музыка из колонок.

— А за этим окошком раскинулась воля заветная, — пела Катя Огонёк, что-то из своего нового альбома.

Приятно пахло жареной курятиной. Цыплёнок стоил тут аж почти полтинник в новых деньгах, и это на сегодняшний день недёшево. Студенты уж точно позволить себе не могут, поэтому публика в зале собралась другая.

Как и думал, те три машины принадлежат одной группировке, потому что вся братва сидела за одним столом. Крепкие, все в спортивных костюмах, а один даже был в кожанке и спортивных штанах, сидел и парился. Ели цыплят, разрывая их руками, у одного посетителя я увидел вытатуированные перстни на пальцах.

Это из ОПГ «Золотореченские», банды, живущей по блатным понятиям. Таких по всей стране называют «синими», потому что многие из них носят на теле сизые партаки — тюремные татуировки. У таких бандитов чем больше срок и серьёзнее статья — тем больший авторитет можно было получить.

Ещё у нас в городе есть «Атамановские», это так называемые «спортсмены». Многие подобные банды как раз зарождались в начале 90-х, и их основателями часто были участники подвальных спортивных секций и качалок.

Блатные законы они над собой не признавали, не отправляли деньги в воровской общак, многие даже никогда не сидели на зоне, а вопросы решали по принципу кто сильнее, тот и прав. К ним часто примыкали ветераны горячих точек, кто не мог найти себя в мирной жизни, но совсем с уголовниками связываться не хотел.

Было время, когда «спортсмены» оказывались сильнее и подминали под себя всё. Но когда они попадали на зону, то у них начинались проблемы, ведь там власть блатных была намного сильнее, чем на воле. Вот и приходилось им всем договариваться, чтобы как-то жить дальше.

И к 1998-му году разница между «синими» и «спортсменами», то есть между бандитами старой и новой формации, всё больше и больше сходила на нет. А скоро их и совсем не отличишь друг от друга.

«Спортсмены» давно уже заносили в общак и слушали смотрящего по области, многие из них мотали сроки на зоне, кто-то даже успел отсидеть и выйти на волю. И вот уже когда-то противоборствующие стороны теперь, бывало, работали сообща и порой даже пытались душить всяких отморозков и новых конкурентов, чтобы не мешали бизнесу.

Эти две банды самые крупные, но в городе есть много группировок поменьше. Например, кавказцы, державшие рынок и оптовые базы. Ещё есть цыгане, промышлявшие наркотой на окраинах Бекетовска, и много кто ещё. Город хоть по населению не самый крупный, располагался на огромной территории, включая пригороды, и столько земли мало никакая банда не способна удержать за собой…

Я прошёл дальше в зал. Столы здесь деревянные, массивные, стулья — такие же основательные, только с мягкими сиденьями. Кто-то из братвы на меня уставился, будто узнал. Когда я был следаком, меня знали многие, но тут, возможно, знают моего брата. А может, удивились, что здесь делает молодой парень в футболке с Юрой Хоем. Такие сюда не ходят.

За маленьким столиком в углу сидел раскрасневшийся усатый мужик лет сорока с гладковыбритым подбородком, коротко стриженный, в чёрном пиджаке и рубашке, расстёгнутой чуть ли не до пуза.

На густо заросшей чёрным волосом груди болтался огромный золотой крест, как у попа. Перед ним лежал свежий жареный цыплёнок, чашка с соусом и толстая пшеничная лепёшка, а сам мужик наливал себе водку из запотевшего графина.

Красный он от выпитого, и взгляд мутный. Это не жирный новый русский, а вполне себе спортивный крепкий мужик. И я его знал по первой жизни.

Это Аркадий Погодаев, коммерсант, в основном работает с грузоперевозками мяса, у него в фирме есть рефрижераторы. Насколько я помню, он часто поставлял неликвид, а то и откровенную тухлятину. Но претензий к нему от оптовых покупателей и организаций не было из-за развитой системы откатов и взяток, чтобы никто из принимающих решение о закупках не был в обиде, ну а людей никто не спрашивал.

Ещё у него был цех, где просроченное мясо приводили в товарный вид и маскировали запашок, а если не получалось, то всё это перемалывали с костями и всякой требухой в фарш на пельмени и котлеты.

Но этот бизнес, хоть и нелегальный, был под крышей у братвы. А мы же с ним работали по другому делу, с его фурами. И, скорее всего, на этот день в этом деле Погодаев уже завязан по уши.

Пока шёл, обдумал, каким образом буду с ним говорить. Актёром я не был, но в бытность следователем иногда мог притвориться туповатым мужиком, который неохотно делает свою работу, чтобы выведать что-то сокровенное, или наглым следаком, кто знает всю подноготную «клиента» и нарушает его личное пространство, заставляя его потеряться, что выложил всё на духу.

Но выбор сделал быстро. Он, скорее всего, платит золотореченским за крышу — поэтому легко может свиснуть их на помощь, чтобы они мне вломили люлей. Значит, давить на него надо так, чтобы он их звать побоялся. Причём с первых же секунд.

Братки потеряли ко мне интерес, они продолжили разговор, а я встал рядом со столиком Погодаева.

— А ты ещё кто? — недовольно проговорил он.

Я сел напротив него, пододвинул ближе к столу массивный деревянный стул и наклонился к нему ближе.

— Поговорить с тобой хочу, — начал я, — насчёт того, как ты своих партнёров кидаешь.

— Э, за базар отвечать надо! — Погодаев сжал кулаки. — Ты кто такой ваще?

— Тише, — спокойно сказал я. — А то если за тем столиком услышат, — я кивнул в сторону братков, — как ты помогаешь Маге с овощебазы кое-какие ящики с бутылками на твоих фурах провозить за мзду, они с тебя за это спросят. Они-то про это не знают. Пока не знают.

— Какой Мага? — коммерсант выпучил на меня глаза.

— Магомед Джабраилов, — шепнул я. — Ты потише лучше давай, а то парни услышат. Они же его знают, он им крови попортил. И ты его знаешь, по твоему взгляду вижу. Эх ты, Аркаша, прямо у них под носом дело устроил. А они голову ломают, как он свою синьку палёную в город провозит. Братва-то его фуры не пускает, вагоны вскрывает, а он всё равно свою паль продаёт и процветает. Но рано или поздно они поймут, кто ему помогает. Ох, не завидую тогда