Магия крови - Ник Перумов

Впрочем, в следующий миг он порадовался своему укрытию, потому что Твердыне надоело бесцельно слать заклятия. Она пошла в контратаку.

* * *

Надо признать, Ахмаль обернулся быстро: не успел Веспа как следует вздремнуть, как парнишка явился обратно, притащив два здоровенных, туго набитых мешка и фляги с водой. Котелок с горячим, конечно же, не догадался.

Правда, вид у юного проводника был какой-то встревоженный.

– Чужанин, а чужанин, – заныл он. – С утра ходить Великий Могильник давай, с утра! Ночь – опасно, а скоро буря, чую, скоро буря! Буря – смерть, чужанин, только косточка остался! С утра ходить…

– Я должен спешить, – мрачно возразил Веспа. Что Равнина Гнева по ночам место неуютное, он и сам догадался. Но ему было дано ясное указание – поспешить, а чем раньше он «поспешит», тем больше вероятности, что быстрее сможет вернуться в Корвус.

Если выживет, конечно… С другой стороны, маг он или кто? Первая ступень Совы или колдун деревенский?

– Чужанин, Ахмаль говорит: оставаться надо. Ночь скоро, буря близко, сила злая…

– Да понял я про бурю! – рявкнул Веспа. Паренек начал его раздражать. – Боишься – не ходи. Верни только сдачу: с целого денария это тебе многовато за труды…

Ахмаль запыхтел. Желание прирезать чужака и забрать себе все его денарии боролось в нем с понятным опасением, что этот путешественник не так прост, как выглядит. Но жадность, к сожалению, одерживала верх, потому что проводник схватился за рукоять висящего на поясе тесака.

«Ну вот, везде одно и то же», – вздохнул Квинт. И щелкнул пальцами.

Подобные заклятия в пути хорошо держать наготове, на всякий случай. Особенно когда сила вновь послушна…

Из воздуха соткалась светящаяся веревка, мигом опутала мальчишке ноги и руки, один ее конец обернулся змеиной головкой и закачался напротив носа побелевшего Ахмаля. Круглые черные глаза бесстрастно глядели на проводника, узкий раздвоенный язычок, то появляясь, то исчезая, почти касался его лица.

– Давай сдачу, – беззлобно велел Веспа. – Или пойдем. Проведешь к Могильнику и обратно – получишь два денария. Зарезать меня не пытайся; кстати, плохая примета – нож на чародея поднимать. Да ты понял уже…

Ахмаль тихонько кивнул.

– Ну?..

– И-идти, – прошептал мальчишка. Жадность все-таки оказалась сильнее страха.

Веспа щелкнул пальцами, снимая чары, молча забрал один из мешков и первым ступил в волны песчаного моря.

Не сразу, но очень скоро он ощутил всю странность этого места. Звуки здесь умирали, едва родившись, – зато тонкий свист ветра не умолкал ни на миг, казалось, ввинчиваясь в мозг. Разноцветный песок не лежал недвижно – он тек сам по себе, медленно и в разные стороны. Порой потоки его, розовые, золотые, черные, ярко-синие, сталкивались, образуя водовороты (или песковороты?), от которых Ахмаль знаком велел держаться подальше; воздух над песковоротами дрожал и искрился, в нем плясали безумную пляску какие-то тени.

Сотни голосов шептали в свисте ветра, выли, стонали, звали – Квинт старался не вслушиваться. На горизонте то и дело возникали призрачные фигуры – вихри, высокие, меняющие форму, кажущиеся то людьми, то зверями, издающие тоскливый вой, – и Ахмаль каждый раз тянул Веспу в сторону.

– Ифрит, чужанин, – шептал он. – Чует, живые чует, давай идти!..

Если это и были ифриты, то совсем не такие, каких Веспа встречал в Шепсуте (от воспоминания его передернуло).

Песок тек под ногами, будто живой, из него там и сям торчали разноцветные скалы – то острые и изогнутые, точно ребра давно истлевшего великана, то сверкающие под тусклым солнцем, как осколки громадного зеркала, то в виде сростков черных кристаллов или группы медленно ползущих алых гребней… Все здесь текло, менялось, звучало, вибрировало, сбивало с толку. В глазах у Квинта то мутилось, то, напротив, прояснялось до болезненной резкости.

Но куда страннее и звуков, и света, словно пропущенного сквозь мутное стекло, была разлитая кругом сила. Это ее Веспа почуял, едва вынырнув из портала. Она была… другая. Она проникала глубоко в существо путника, словно вцепляясь невидимыми коготками, и медленно вытягивала – тепло, свет, саму жизнь; будто умирающий в пустыне от жажды, готовый пить даже и яд, лишь бы выжить.

Сила мертвых богов. Их решимость, их ненависть, их проклятие. И как от этого защититься, Квинт не знал. Он мог лишь сцепить зубы, терпеть и надеяться, что они успеют выбраться до того, как потеряют последние крохи тепла.

Вскоре, однако, стало понятно, чего опасался Ахмаль – вовсе не ифритов, не ползучих скал и не отравленной магии этого места. Солнце, казавшееся здесь крошечным бледным шариком, закатывалось в дымный горизонт – и он начал причудливо светиться; над черными скалами ползали оранжевые сполохи, их пронизывали ярко-розовые полосы, Ахмаль косился на них со страхом, и Квинт не сразу понял, что оранжевое зарево – это не закат. Закат был немного южнее.

– Буря, чужанин, – стуча зубами, сообщил мальчишка. – Большая буря, с севера. Мертвые ходить, ифриты гулять, смерть нам, чужанин…

Веспа потряс головой. Буря? С севера?.. Что это может такое быть? Кто ведает, что сейчас происходит где-то далеко на северо-западе, отчего горизонт полыхает, как подожженный? Пока что сила – даже здешняя сила-кровопийца – вела себя по-прежнему. Но проводник места себе не находил.

– Быстрее, чужанин, – причитал Ахмаль, уже едва не бежавший по текучему песку. – Быстрее, ноги шевели!.. Буря близко! Могильник идти, там ждать, там скрыться!..

Веспа поспешал. Что это за неведомый Могильник, он догадывался: на Равнине Гнева встречались скопления артефактов, куда и наведывались рисковые маги и охотники за диковинами. Верно, там можно было каким-то образом скрыться от надвигающейся бури… Но что там вообще делать? Найти какой-нибудь особенный артефакт вроде императорских негаторов?

Тогда странно, что до сих пор никто его не отыскал…

Или та сила, что отправила его на Равнину, даст подсказку на месте?

Эти сомнения, надо признать, очень сбивали его с толку и замедляли, так что Ахмаль порой в волнении хватал «чужанина» за рукав и тащил за собой волоком.

Впрочем, продолжалось это недолго.

Горизонт, исчерченный пламенными полосами, вдруг потемнел, замутился; огненные сполохи, однако, не погасли, но опустились ниже и зашевелились. Песок под ногами тоже зашевелился, забеспокоился, из него там и тут выстреливали невысокие фонтанчики пыли, ветер немедленно наполнился ею, на зубах заскрипело.

– Буря!.. – простонал Ахмаль и остановился. – Смерть, чужанин, смерть!..

Он выдернул из-за пояса свой тесак – неудобный на вид, но с широким, изукрашенным чеканкой лезвием и узорчатой рукоятью. Веспа напрягся было, но парнишка развернул тесак острием к себе. Глянул на мага, оскалившись:

– Легкого пути, чужанин. Первый