Фантастика 2025-61 - Дмитрий Александрович Емец

Рената немного отставала. И было слышно, что она сначала плакала, потом недолго и негромко смеялась повторяя что-то типа «сами себя…»

Плато обрывалось резко — отвесной скалой. Сюда они ещё ни разу не доходили. И, подумал Роман, если бы доходили, многое могло бы быть иначе.

Это была не долина даже, а котлован. Исполинская рытвина, как после касательного столкновения Ясной с небесным телом размером с Аризонский метеорит. Внизу высились белые, заострённые к вершине клыки без изгибов, каждый брал начало из взгорка, похожего на места приземления челноков, и взмывал метров на сто. Та самая «архитектура», упоминавшаяся в отчётах кисловцев, что раскопал Трипольский. Они располагались чётким порядком, на равном расстоянии друг от друга и ни один не возвышался над другим.

— Пасть…

Роман даже не понял, кто сказал это. Это действительно была пасть, теперь без всяких натяжек. И в неё им предстояло спуститься.

Но они не успели.

Сначала за их спиной возникло северное сияние — ни дать, ни взять. Даже игра цветов та же. Там, где небо внезапно озарилось переливами зелёного, нити «небесного паука» на миг проступили чётче, набухли, словно бы из стратосферы на них что-то напирало, но вдруг беззвучно лопнули и исчезли.

И после показалось острие. Люди смотрели как заворожённые: пронзая аммиачное небо, к поверхности медленно приближалась ещё одна белая игла, только не запылённая, как те, что возвышались за спиной правильными рядами, а слепяще-глянцевая. ИИ экзотела подсказал, что длиной она четыреста четыре метра, а расстояние до предполагаемого места её приземления — девять километров по прямой. Игла нацелилась прямиком в литеру «Г» на песчаном взгорке…

— Кто-то вызвал кавалерию.

— Предлагаю не ждать, — занервничал Роман. — Только их кавалерии нам не хватало.

Нигде не было ни тропы вниз, ни чего бы то ни было пригодного для безопасного спуска. Во всяком случае, на этой стороне каньона. Зато на противоположной Иван разглядел вполне пологий спуск вдоль всей стены. Чуть ли не со ступенями. Но до него нужно было ещё добраться, обогнув долину, а времени на это уйдёт очень много. Впрочем, деваться было некуда.

Внизу стоял ещё один «Тур». Целый, невредимый, раскрытый настежь — приближение визора позволяло разглядеть даже чехол от противогаза, который надел вылезший оператор. Внутри этой громадины Костя — а в ней наверняка был он — не прошёл бы в чёрный пролом в скале глубже, чем на несколько метров.

Обходной путь занял гораздо больше времени, чем они ожидали. И приходилось торопиться. Во-первых, близилась ночь. Во-вторых, к востоку от них в песок Ясной вонзилась ещё одна громадная игла. Она наверняка угодила туда, где лежала почти похороненная капля неземного челнока. Отчего-то думалось, что белотелые высадятся очень скоро, и целью их будет этот самый каньон.

— Знаешь, Роман Викторович, — загудел Буров, когда они почти уже спустились на самое дно, — я думаю, что ошибаться всё-таки можно. Что это в какой-то мере и отличает нас от искусственного интеллекта.

— Что — это?

— Гибкость ума. Способность не сломаться под давлением последствий неверного решения, а прогнуться, переосмыслить и использовать выводы себе во благо. Спосбоность признать ошибку и оттолкнуться от неё, уже существующей.

— Ты сейчас вообще о чём? Пофилософствовать, извини, не настроен…

— «Герольдов» на орбите Ясной два. Но кто сказал, что один из них это «Кондор», а второй принадлежит первопроходцам Кислых? Погоди, не перебивай. Я к чему. Недаром у найденных нами экзотел такой камуфляж. Недаром тут «Туры», и именно эта модификация. Недаром на них нет белоголового орла. И недаром, наконец, всем этим заправляет Корстнев, а в подчинении у него был какой-то негр. Один из грузовиков на орбите — это «Герольд» второй серии, который таки запустили под конец войны. Я ошибался, считая запуск профанацией. Он был. Потому как была цель. Осталось только выяснить, где собака зарылась, Ром. Что же такого важного на Ясной, чтобы ради неё устраивать мировую войну и гонку. И кто запустил этот «Герольд». Или получил доступ к его маякам после войны…

— Единобожцы.

Это слово вошло в разум Романа ржавым гвоздём. На миг он представил себе оборотня-Корстнева, который держит за горло Олю, а сам возвещает о благе и всепрощении. Роман и думать не мог, что когда две волны, два самых лютых пожара ненависти находят друг на друга, образуется штиль. И он, этот штиль, холодное умиротворение, гораздо страшней для его врагов, нежели самый кипучий гнев.

— «Герольд» Кислых на орбите наверняка, — завершил мысль Буров. — А вот «Кондора» там уже нет. Вместо него — личное такси тех, кто устроил всё это.

Почти пятиметровая громадина «Тура» отбрасывала размытую тень, в которой они не сразу разглядели следы. Отсюда в пролом кого-то волокли. Точнее что-то — ширина следа говорила о немалых размерах и весе. Раз уж он вообще остался, этот след, на сыпучем белом песке.

— Товарищ майор, я предлагаю мне идти пешком.

Роман посмотрел на Ивана, глянул на ПИМ, с которым тот не расставался даже в экзотеле. В словах парня был толк. Внутри «Осы» он не воспользуется излучателем. Не воспользуется и Рената с Буровым — не пролезут пальцы в защитное ушко спускового крючка. А ПИМ им может понадобиться…

— И ещё… — Иван немного мялся. — Я не хочу спускаться вниз в «Осе». Если как в прошлый раз Ординатор исчезнет…

— Ничего не будет! — почти обиделась Рената. — Я тебе обещаю, Ванечка, сынок! Всё улажено.

Иван не ответил, только глядел на командира. И тот принял решение:

— Валяй. Рената, сумеешь перемещаться в «Осе»? Не стоять же тут боевому комплексу. Шут знает, что там впереди.

— Не думаю, что это сложнее, чем сносный суп из питательной смеси!

Вместе с ними вдруг из скафандра начал вылезать Буров. Молча, никого не спрашивая, он совладал с контрольными точками «Сапфира» и, задерживая дыхание, под удивлёнными взглядами морщась полез в раскрытый «Тур», прихватив с собой связку гранат и ПИМ. Судя по тому, что тяжёлое экзотело тут же захлопнулось, места там было гораздо больше, чем в «Осе» — уместились все два с небольшим метра и косая сажень в плечах.

— Ты чего удумал?

— Не решил же ты, что я собрался с вами? — усмехнулся Буров.

Истукан смеялся впервые за всё время, что они провели вместе…

— Я болен, Рома. Я обречён подохнуть и не сгнить. И какая разница — месяцем больше, месяцем меньше. Главное — как, а не когда. Понимаешь?..

Роман проглотил злосчастное «уверен?». Он отдал бы Бурову воинское