Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

Альда Хокс втайне осталась довольна подстроенной заварушкой, но рассудила, что рой-маршалу нужно отдохнуть до утра в изоляции. Она не рассчитывала, что Бритц так перегнёт. Срок наказания Пенелопы тоже истекал на рассвете. Она дрожала и всхлипывала. Причина, по которой заливалась слезами самка богомола, была известна всем. Через час Кайнорт наконец оторвался от созерцания одной точки, моргнул и обратил на неё внимание.

— Крус меня… — Пенелопа заикалась от холода, — предал! Инкарнировал и тут же всё рассказал! А ведь казалось, мы созданы друг для друга…

— Ты же ему голову откусила.

— И что!

— Это нельзя списать на несчастный случай.

— И что!

— Да все и так подозревали тебя одну.

— И что!

На этот аргумент у Кайнорта, при всём его богатом опыте головореза, ответа не нашлось. Пенелопа утёрла нос его свитером и начертала шифр по памяти на полу осколком кирпича.

— Координаты — в этих картинках, мандибулу даю, — сказал Бритц. — Я сказал Уитмасу, что расшифровал их, и он, кажется, поверил. Ткнул меня носом в другие ошибки, но не в эту.

Пенелопа начала рисовать те же ряды в зеркальном отражении. Вручную этот процесс был совершенно другим, чем на экранах, и обоих эзеров осенило одновременно:

— Смотри! — вскочил Бритц. — В горизонтальном отражении пять пиктограмм остаются прежними. Ты их рисуешь быстрее, потому что знаешь, что они не поменяются. И вертикально — то же самое! Горизонтально стабильные — это широта, а вертикально — долгота.

— А солнце?

— Солнце… солнце и туда, и сюда.

Это было похоже на правду. На полу, в туалете морга, они вычислили широту: 26.374

И долготу: −70.530

— Но по пять цифр в координате — мало, — засомневалась Пенелопа. — Выйдет площадь целой страны.

— На днях мне нужно вывести армию хоть куда-то, иначе Альда прикажет возвращаться на астероиды. Крепись, придётся звать на помощь.

— Почему «крепись»? — смутилась Пенелопа.

Охранник морга выслушал вкрадчивые увещевания Бритца и передал по внутренней связи:

— Инженера Круса требуют в штрафной изолятор.

— Не надо! Эй! — Пенелопа заметалась по туалетной кабинке, приглаживая рыжие кудри. — Зачем ты его вызвал? Не надо!

Такого неописуемого ужаса не было даже на лице Маррады, когда сигарета летела к чану с маслом. Через полчаса живёхонький, как с иголочки, Крус был озадачен координатами.

— Почитай что-нибудь о тех местах, полистай карты, поспрашивай рабов, — попросил Бритц. — Яркие события, легенды. Что-то эдакое, за что Уитмас мог зацепиться.

— Это всё за одну ночь?.. — испугался Крус.

— Теперь ты один за всех, — трагически вздохнул Кайнорт. — А ведь могло быть иначе, но этой ночью Пенелопа будет утешать меня байками про бывших.

— По уставу я обязан был доложить об инциденте как есть, — буркнул богомол.

— Предатель! — взвилась Пенелопа из своего угла. — Вонючий клоп! Навозник!

Когда всё стихло, и по кабинкам разнеслись сдавленные рыдания Пенелопы, Кайнорт сполз по стене и нашёл себе новую точку, в которую можно уставиться. Точку, чтобы смотреть не моргая в бездонную трещину внутри себя.

Глава 20

Я иду к насекомым

Кошмары истощали поначалу, но скоро вошли в привычку. В очередной раз, заплутав в пульсирующих артериях коридоров, я проснулась и насторожилась: в землярке кто-то разговаривал. Тихо, почти шёпотом. Была полночь. Мы жили по двое или трое, и Баушка Мац сразу определила меня в пару к Волкашу. Обычно он спал как убитый, а я стеснялась и шмыгнуть при атамане. Первые секунды не могла разобрать, что именно меня встревожило. И почему сердце вдруг заколотилось так бешено. Я навострила уши:

— … и теперь его держат в эквилибринте, — говорил Санчоус атаману. — Но покуда тараканы ещё здесь, лучше в тюрьму не соваться.

— Так Лау жив?

— Да! Бритц хочет выпытать всё об этом вашем приборе, но после резни в бункере Уитмас наверняка уже ничего не скажет… Чем его теперь возьмёшь-то?

— Палачи эзеров знают своё дело.

— Тогда почему насекомые ещё здесь? — возразил карминец. — Не в обиду, Волкаш, но по мне, так чем раньше расколется твой Лау, тем раньше эзеры слиняют с Кармина.

— Так ты в партизаны ушёл, чтоб на Баушкиных харчах переждать, пока всё само утрясётся? — рассердился атаман. — Выкрадем атташе Лау, и дело с концом.

— Ага! Только Бритц утихомирился! Выкрадем, и он сожжёт весь континент!

— Значит, начнём с Бритца. Я не собираюсь сидеть здесь и давить брысок, как болотная кикимора.

— Иди-ка сам! Убей живореза!

— Он сверхчувствителен к диастимагии суидов. Я бы заставил его вырвать себе глаза и съесть.

— Кто бы тебя ещё подпустил. Да там на расстоянии выстрела — патруль с восприимчивостью к твоей магии не выше пяти из ста. Нет у нас управы на Кайнорта Бритца, хоть ты лопни. И к эквилибринту пути нет, пока живорез тут.

В этот миг я тронула Волкаша за плечо, и он расплескал чай от неожиданности.

— Я согласна.

И поймав ошарашенный взгляд, повторила:

— Я пойду к насекомым, я согласна.

— А ты, случайно, не лунатик? — усмехнулся Волкаш и протянул руку, приглашая к столу.

Двое изучали меня в свете танцующих брысок. Кажется, впервые за десять дней они разглядели во мне зверька сложнее амёбы. По новой некрасивой привычке я тряхнула волосами, чтобы занавесить лицо.

— Да ты позавчера еле ноги унесла от Баушки Мац, — напомнил Санчоус. — Что случилось?

— Подумала и передумала.

Волкаш медленно поднялся, стянул блестящие дредлоки в высокий хвост и с видом категорического несогласия выдавил:

— Хорошо.

Наутро мы втроём опять сидели в трейлере Баушки Мац. Она начищала золой оловянные бусины, подавала Чпуху, который нанизывал их обратно на лески, и наставляла:

— Пойдёшь к ним рабыней. Через три дня мы нападём, и твоё дело — запереть старших офицеров в штабе. Портал поломать, чтобы они выбраться не смогли. Там-то Волкаш их и прижмёт. Всех разом.

Я даже кивать боялась, чтобы не расплескать информацию.

— В лагере эзеров три контура, — пояснил Волкаш, — штабной в центре, за ним солдатский и складской. Они разделены барьерами из водяной плазмы. Плазмотроны