Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

— когда это произошло. Блондин не выпускал ни дыма, ни лап, но вдруг извернулся и оказался на ногах позади противника. Оглушающий удар по шее, за ушами — и чёрный покачнулся от боли. Пальцы белобрысого вцепились ему в горло и смачно дёрнули. Я зажмурилась. Фу: на моих глазах только что сломали чью-то трахею. Новый звук был ещё гаже, и я не могла, чёрт возьми, не взглянуть.

Белобрысый просто вырвал кусок трахеи из горла чёрного. Рыжую девчонку у груши чуть не стошнило… а мне повезло не обедать. В зале возбуждённо галдели, а ёж аплодировал.

— Думаешь, в следующий раз тебе повезёт?

— С ним — нет, — просипел блондин и небрежно кинул кусок трахеи на труп. — Но в реальном бою у меня каждый раз новый противник.

— Логично. А ты не переборщил? — ёж покосился на красную лужу под убитым.

— Нет.

Ёж бережно поливал песком, пока победитель, наклонясь над зыбом, кашлял и смывал кровь. У него опухли запястья и шея там, где сжимал чёрный. Но даже издалека он просто светился довольством. Будто не убил товарища пару минут назад.

— Что ж, — тренер подал ему пушистое полотенце, окончательно превратившись из цепного пса в доброго дядюшку. — В итоге уже сносно. Сносно.

— Спасибо.

— Но всё равно так-то ещё безобразно. Бе-зо-браз-но.

— Спасибо.

Ёж возился над телом побеждённого, когда его окликнули конвоиры. Колючий только мазнул по мне взглядом и огрызнулся: «Не видите? Не до вас». Я приготовилась ждать. Тем временем белобрысый бросил ежу: «Я займусь» и направился к нам. Пока его невозможные кроссовки шуршали по залу, я молилась, чтобы это был не…

— Кайнорт, чудик, я пять зерпий из-за тебя продула! — выкрикнула ему в спину рыжая, и белобрысый кивнул.

О нет. О нет. Ведь была вероятность в пятьдесят процентов, что это не он. О нет.

Он приблизился, и у меня зашевелились волосы. Конвой поджал хвосты. Заюлил, делаясь ниже и юродивей. На первый взгляд внешность Кайнорта Бритца не внушала трепета: не мрачный и не отвратительный, обычный мужчина. Высокий, складный, уверенный. Ни особых примет, ни изъянов. Но я не могла вымести из памяти, что он вытворял на моих глазах, а солдаты, верно, знали за ним куда больше. Из-за этого всякий штрих, каждая грань, любая черта — отбрасывали тень мерзости и отторжения. Длинную, ползучую, как шлейф, тень страшного злодея.

— Поймали рабыню в пустыне, — конвоир покрылся испариной. — Сбежала вчера, как ошейник надели, а ночью заблудилась.

Не стала его поправлять: язык прилип к нёбу от волнения. Кайнорт не смотрел на меня. Совсем. Он разматывал эластичный тренировочный бандаж на запястье.

— Правила те же. Сбежала — в казармы.

— Нет! — Я испугалась своего крика и начала заикаться. — Пожалуйста, нет!

Он всё ещё не смотрел.

— Хорошо знаешь эзерглёсс?

— Я не сбежала, я потерялась! Не надо в казармы!

Жить захочешь — выучишь любой язык, а эзерглёсс был ещё легче карминского. Но Кайнорт слушал рассеянно, хрустя пальцами. Он не верил, конечно. Кивал кому-то вдалеке, разминал затёкшую шею — делал что угодно, только не смотрел на меня.

— Вы же понимаете, минори, — дальше я не смогла подобрать нужных слов и затараторила на своём, — мне к солдатам нельзя. Там же меня… А я никогда… у меня ещё не было!..

Это я-то — которая раздирала пальцы в кровь о ледяную сферу, ночевала на камнях, глотала болотную жижу — тушевалась и не могла двух слов связать. Слов, от которых, ни много ни мало, зависела жизнь. Кайнорт Бритц выслушал моё кваканье:

— Верю. Раз ты даже сказать об этом толком не умеешь. И что?

— Оставьте меня в своём контуре.

— Потому что ты девственница? Это что, уважительная причина?

Глаза заболели от его ослепительных радужек. Он стал ближе, и я глотнула аромат горького кофе и горячей кожи, после поединка ещё блестящей от пота, остро-пряного, которым пахнут только победители. И чужими слезами. Эта соль почти ощущалась на языке. Бритц некрепко взял меня за горло, напрашиваясь на рефлекторный укус. Справа и слева кликнули курки на глоустерах. Конвой готов был взять меня на мушку даже без приказа.

— И ещё… я хороший инженер, правда, — ох и выучилась же я врать. — Оставьте меня в штабе, вот увидите! Робототехника, меха-х-хатроника…

Кайнорт откинул рваную полу моей юбки и приложил ладонь к внутренней поверхности бедра. Кожа загорелась под чужой рукой.

— Чем конкретно ты полезна? — допрашивал он, пока я разводила скованные судорогой челюсти. Нет, я не думала о пальцах, ползущих вверх по бедру. Только о бледном лице рядом с моим рваным. Ядовитый укус в ответ на поцелуй насекомого был для паука безусловным рефлексом, и голову занимала мучительная борьба с собственной природой. Выброшу кончик клыка, каплю яда — и меня пристрелят. А его губы шевельнулись у моего виска. Что на уме у того, кто минуту назад вырвал противнику трахею?

— Очень полезна! Могу программировать нанопроцессоры. Отлаживать микроботов.

— Это могут все. Дальше.

— Пожалуйста, минори. Меня же обесчестят в казармах!

Я ощущала себя в чужом, экстремально напряжённом теле. Вжалась в перила, стискивая их, чтобы удержаться в сознании. Принципиально не сломаться, уже понимая, что будет дальше. Складки струистого шёлка юбки скрывали от конвоиров, что творилось внутри. Бритц водил кончиком носа и краешком губ по шрамам на моём лице:

— Понимаешь, в чём дело, мой «хороший инженер», — его колено с нажимом развело мои. Я зажмурилась, как на шпиле башни свободного падения. Рука, что недавно отняла жизнь, проникла выше, невозможно выше.

— … девственность делает честь…

Он отвёл последний шёлковый рубеж.

— … только в отсталых мирах.

Его пальцы…

Одним сильным толчком сбросили девчонку с края фантазийного мира. Девчонка была слишком мала для этой войны. Она сгодилась только на то, чтобы согреть пальцы суперзлодею.

— Какая от тебя польза? — в горле Бритца зарокотало.

Вдох и:

— Могу собирать киберфизические системы, настраивать пневматику и гидравлику для роботов, карфлайтов, экзоскелетов! — прорычала я, распахивая глаза. — Создавать квантотронные модули для шиборгов, проектировать нейросети! А всё, чему ещё не научили, ловлю на лету, как паутина ловит москитов.

— Разница между императивной и декларативной программой?

— Декларативная — «Сдохни, тварь», императивная — «Отпусти меня, возьми канистру топлива, вылей на себя и чиркни зажигалкой».

Выдох, и стало