Фантастика 2025-33 - Владимир Николаевич Малый

жизнь до потери памяти я не помню, а в данный отрезок времени женщины мне на глаза и вовсе не попадались, но вот руку готов дать на отсечение, что я прав по поводу зашедшей в дом женщины.

У нее живое, милое, светлое, подвижное лицо. Жалко, конечно, что все ниже шеи скрыто за плащом…

Шея! Какая у нее шея!

- Все в порядке?! – спросила она у старика, не сводя с меня громадных – в пол лица – сверкающих глаз.

Тот ей что-то ответил, но я даже не пытался разобрать его слов и уж, тем более, понять их смысл.

Все мое внимание было поглощено прекрасной ночной гостьей.

- И чем же нашему делу поможет лысый сумасшедший?! – снова заговорила прелестница. – Ты посмотри – у него же слюна изо рта капает. Я таких отсталых видела только среди бродячих артистов!

Тут только я понял, что слегка ударил в грязь лицом и нужно срочно исправлять неказистое первое впечатление.

- Я не сумасшедший, милочка, - голос мной прозвучал неожиданно хрипло и низко, - а толку от меня будет уж как-нибудь побольше, чем от того же хлюпика Седьмого!

Ее щеки тут же полыхнули румянцем.

- Чего ты хочешь добиться, пытаясь унизить при Учителе моего подопечного? – подпустила льда в голос красотка. – Не боишься, что я вызову тебя на поединок, результатом которого будет твое прилюдное унижение?

- Из контекста твоей пафосной фазы следует, что ты собираешься ждать дневного света, - собрал я в кучу всю оставшуюся у меня адекватность, - в то время, как я предпочитаю бороться с девушками в темное время суток.

- Когда не так бросается в глаза твоя глупая рожа? – не осталась в долгу девушка.

- Я смотрю, что у тебя язычок острый, как лезвие, а у меня, как раз причиндалы небритые! – сама собой родилась у меня близкая к гениальной мысль.

На данный перл девушка ответила целой серией ударов, мгновенно преодолев расстояние, разделяющее нас до этого.

Первые два удара я мастерски парировал носом и нижней челюстью. Третий – уже пришелся на колено, вовремя прикрывшее пах. Нос со своей задачей справился плохо – потек. Причем, практически сразу же. А вот подбородок показал себя с лучшей стороны, и маленький крепкий кулачок отскочил от него, словно детский резиновый мячик от глухой бетонной стены.

Мячик этот оказался довольно настырным и тут же попытался реабилитироваться. Правда на этот раз кулак раскрылся, и следующий удар уже наносился ребром ладони в область шеи.

Движимый желанием оградить ее изящные руки от возможных повреждений, я как можно деликатнее перекрыл девушке линию атаки. Жаль только, что мило создание не оценило всей глубины моего джентльменского поступка – второй ее кулак миниатюрным молотком едва не сломал мне правую ключицу. Только в самый последний миг я смог отвести плечо немного назад и почти весь импульс удара приняла на себя грудная мышца.

Как ни крути, выходило, что милое создание со мной не заигрывает, а со всей девичьей пылкостью, пытается меня покалечить.

Пришлось стряхнуть с себя спровоцированное чрезмерной сытостью сонное оцепенение и немного пошалить.

Крошка уже наглядно показала, что на средней дистанции она чувствует себя более, чем уверенно. Пришло время протестировать ее возможности на моих условиях.

Накрываю ударившую меня в грудь руку своей так, чтобы затруднить ей быстрое движение в любую сторону, кроме низа, и легонько, пятерней, толкаю ее в грудь. К моему вселенскому расстройству рука толком не успевает ощутить, с чем конкретным она только что соприкоснулась.

Что ж, придется продолжить свое тактильное исследование.

Девушка уходит вниз и назад, пытаясь вернуть руку на оперативный простор, естественно, я не даю ей этого сделать, обхватывая ее запястье и слегка придвигаясь к ней всем телом. Вторая рука, наконец, обходит мою и бьет короткий боковой, метя мне в висок.

Я легко мог бы скрутить ее даже с закрытыми глазами, но лишать себя возможность наблюдать такую красоту – никогда!

Большую часть нашего боя мои руки работают сами, постоянно находясь в контакте с ее ручонками и не давая им возможности нанести мне сильный и прицельный удар. Девушка очень быстра, поэтому одной оборонительной работы рук не хватает: то и дело, приходится немного толкать ее ладонями то в грудь, то в плечи, не давая принять устойчивое положение.

Если бы своими постоянными толчками я преследовал только эту цель, то девушка ни секунды бы не находилась в равновесии, но я еще и исследую ее срытую под одеждой стройную фигуру.

Исследование не проходит тихо: я сопровождаю его сочными комментариями, дед как-то двусмысленно кряхтит, то ли одобряя, то ли сдерживая смех. Объект исследований шипит, ругается, сбивая дыхание, и норовит брыкаться.

Один раз ей даже удалось разорвать дистанцию. Сразу же, к моей сущей радости, в ход пошли стройные и довольно длинные, для ее роста, ноги.

Так как ее шустрый маневр стал для меня приятной неожиданностью, уклониться от первого удара в печень я уже не успевал. Пришлось ставить блок рукой. Причем сделал я это рефлекторно, лишь в последний момент, немного сдержав импульс своего удара. Да блоки можно использовать и как удары, но мне сейчас это не нужно. Я не хочу причинять девчонке физический дискомфорт – только моральный своим слегка аморальным поведением.

Судя по реакции деда, ничего особо кощунственного я пока не сделал, однако дальше нащупывать (в обоих смыслах этого слова) грань дозволенного я не стану. Достаточно уже того, что девчонку удар от возмущения вот-вот хватит.

Ныряю под очередной ее удар, свожу расстояние между нами на нет и, пользуясь своим кратным превосходством в силе, аккуратно укладывая девчонку на пол, устраиваюсь сверху так, чтобы полностью ее обездвижить и давать вздохнуть не больше, чем в половину объема ее легких.

Первое время девчонке еще хватает воздуха, чтобы, бранясь, пытаться высвободится, но сначала она перестает ругаться, а потом берет паузу в деле своего освобождения от наглого угнетателя.

- Сдаешься на милость победителя, или еще потанцуем, или покувыркаемся? – тихо шепчу ей в самое ухо.

Девчонка дергает головой в попытке укусить меня за нос или щеку, но лишь громко клацает ровными белыми зубами. Ее плевок тоже не достигает цели. Правда, уклоняясь, я выдавливаю из груди побежденной последние остатки воздуха.

- Ну, все, хватит! – прекращает нашу веселую возню старик. –