Я вам не Сталин… Я хуже! Часть первая: Перезагрузка системы. - Сергей Николаевич Зеленин

весна 1941-го года переполнена знаменательными событиями, вроде бы напрямую СССР не касающимися, но тем не менее - довольно-таки интересными с точки зрения советского политического руководства: вторжение Вермахта в Грецию, на Балканы, в Югославию, в Северную Африку… Критская операция, наконец.

Почему ни один «Рамзай» не предупредил о них Сталина?

Что там историки по этому поводу говорят…?

Ау!

Делаем вывод: все эти «предупреждения» имеют одно происхождение, один и тот же адрес -  «Берлин, Тирпицуфер, 74/7670».

 

Мне могут напомнить: Сталина не только Рамзай и его друзья предупреждал, но и такие серьёзные источника как Черчилль – премьер-министр Британии и даже…

Германский посол в СССР Шуленбург.

Беспрецедентный в дипломатии случай!

А тот один хрен в ус не дул, маразматик паранойялогический!

 

Разберём как это обычно, «по полочкам».

Черчиллю доверять – себя не уважить, ибо кто такой Гитлер по отношению к нашей стране – ещё не было понятно… А вот сэр Уинстон у тому времени, уже успел с 1918-го - зарекомендовать себя злейшим врагом Советской России.

Он кстати ничуть этого не стеснялся и даже после 22 июня открытым текстом говорил:

«В философии русских большевиков нет ни одного социального или экономического принципа, который не был бы миллион лет назад осуществлен на практике термитами».

Хм, гкхм…Нет, это не совсем то.

«Признать большевиков - то же самое, что легализовать гомосексуализм»…

Ээээ… Это совсем не то.

Да, где ж ты?

Вот, нашёл:

«Никто не был более стойким противником коммунизма в течение последних 25 лет, чем я… И я не возьму обратно ни одного сказанного о нём слова». 

Даже дураку было ясно, что доверять такого «другу» нельзя, не говоря уже про то, что в «предупреждениях» хорошо заметен корыстный интерес – столкнуть лбами оба режима, ибо его словами:

«Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма». 

В общем, с Черчиллем всё ясно.

 

С Фридрихом-Вернером Графом фон дер Шуленбургом же, всё немножко сложнее.

Да, он намекал советской стороне о возможности развязывания войны Германией против СССР…

Однако одновременно (это очень важно!) германский посол связывал эту «возможность» с какими-то экономическими и внешнеполитическими претензиями своего руководства к Советскому Союзу - удовлетворив которые, последний мог бы избежать этого «развязывания».

Опять же на «неофициальном уровне» вбрасывалась всякая дичь по поводу этих «претензий»: от обеспечения германских потребностей в сырье в размерах больших - чем это обусловлено договором от 10 января 1941 года, до признания Турции сферой жизненных интересов Третьего Рейха и вывода частей Красной Армии из Прибалтики и Бессарабии.

Поэтому естественно, советское руководство ждало когда эти самые «требования» будут официально объявлены… Не дождавшись, через знаменитое «Сообщение ТАСС» от 14 июня 1941-го года - само сделало запрос, который в переводе с дипломатического языка - звучит примерно так:

«Чё вам от нас надо?».

Не дождавшись ответа и на этот раз, Сталин (Политбюро ЦК ВКП(б), политическое руководство) дал отмашку на приведение Красной Армии в полную боевую готовность. И если бы военное руководство, проявило бы хотя бы чуточку профессионализма и, так жидко не обосралось…

Впрочем, разговор нынче не про то.

В общем, граф Шуленбург вовсе не был другом нашей страны (с чего бы это вдруг?), как это считают некоторые… Вовсе не стремился к миру и дружбе между нашими народами. Он был звеном одной пропагандисткой спецоперации по вводу в заблуждению высшего политического руководства СССР.

 

Почему-то говоря об советской разведке, забывают о германской… А ведь она существовала и отнюдь не бездельничала!

В отличи, например, от Кента и его сотоварищей с уругвайскими паспортами в Бельгии.

 

***

Так, так, так…

Ну, вроде «слонов» всех раздал.

- На сегодня всё, товарищи.

Посмотрев на Федоренко:

- Начальнику Главного автобронетанкового управления РККА, через час быть у меня с результатами последних испытаний новейших танков, остальные могут быть на сегодня свободны.

Народ с хорошо слышимыми вздохами облегчения – могущими приняться за массовый пердёжь, начал рассасываться… Смотрю в одну сутулую спину и, уже почти на выходе обращаюсь к ней:

- А Вас, товарищ Шапошников, я попрошу остаться!

Глава 18. «Демотиватор» и, «один в поле воин» - особенно если он «старый конь».

 

 

В.И. Молотов:

«Когда мы со Сталиным прочитали об этом (перелёт Рудольфа Гесса в Британию 10 мая 1941), то прямо ошалели! Это же надо! Не только сам сел за управление самолетом, но и выбросился с парашютом, когда кончился бензин. Его задержали близ имения какого-то герцога… и Гесс назвал себя чужим именем.

Чем не подвиг разведчика?!

Сталин спросил у меня, кто бы из наших членов Политбюро мог решиться на такое? Я порекомендовал Маленкова, поскольку он шефствовал от ЦК над авиацией. Смеху было! Сталин предложил сбросить Маленкова на парашюте к Гитлеру, пусть, мол, усовестит его не нападать на СССР! А тут как раз и Маленков зашел в кабинет. Мы так хохотали, будто умом тронулись».

 

Н.Д. Скорняков - резидент военной разведки при посольстве СССР в Берлине:

«При определенных условиях наши достоинства оборачиваются недостатками. Возьми Сталина. Трезвый, холодный расчетливый. Рационально мыслящий. Но именно этот рационализм и подвел его в оценке возможности нападения Гитлера на Советский Союз. Сталин считал, что Германия безо всякой войны получает от нас всё, что ей надо — хлеб, нефть, сырье, политическую поддержку… Зачем ломиться в открытую дверь, ввязываться в войну? С точки зрения здравого смысла действительно незачем. Но Сталин не понимал, а вернее, был не в состоянии понять, что человеком движут не только рациональные силы, особенно таким человеком, как Гитлер. Фюрер тяготился вынужденным сближением со Сталиным, с этим, как он считал, «унтерменьшем» (недочеловеком). Такой союз унижал Гитлера в его собственных глазах, и он с трудом сдерживал переполнявшие его эмоции…».

 

Из всемирной сети:

«Демотиватор, если рассуждать логично, должен демотивировать. То есть это что-то мрачное, негативное, что заставляет опустить руки, завернуться в простынку и тихонько ползти на кладбище». 

 

Когда мы с маршалом Шапошниковым остались наедине в совнаркомовском зале для совещаний, ненавязчиво предлагаю тому:

- Приглашаю Вас составить мне компанию за вечерним чаепитием… Как Вы на это смотрите, Борис Михайлович?

Тот, сперва изрядно опешив, тем не менее согласно кивнул:

- Хм, гкхм… Не откажусь, Иосиф Виссарионович.

 

***

Через какое-то время оказавшись в совнаркомовской столовой, в том же «отдельном кабинете», за столом с знакомым самоваром и приступив к «церемонии», первым делом извиняющим тоном расставляю все точки над «ё»:

- Я не так