Рождение Чарны. Том 1. Шпионы Асмариана - А.Д. Лотос

мостовую и прикоснулась к ней ладонью. Прогретые солнцем камни начали покрываться инеем и легкой пушистой изморозью. На подготовленной площадке началось создание руны. Один за другим, витиеватые символы заполняли поверхность магического круга, вставая на свое место, светясь призрачным голубым светом. Последний тринадцатый символ «защиты» встал в самый центр, связав остальные, замкнув круг и сделав магию безопасной. Руна, призванная отловить дерзких Поджигателей, создана. Осталось только произнести активирующее заклинание…

— Ундориэйт!

Голос слегка дрогнул в конце, но это не страшно.

Страшным было то, что ничего не произошло. Легкие снежинки не собирались кружиться над руной, ожидая, когда мы двинемся за ними следом. Совершенно ничего. К горлу тут же подкатил противный комок страха и неуверенности. Я не могла провалиться! Краем глаза я взглянула на Майло. Он явно ничего не понимал в происходящем, но терпеливо ждал результата. Которого все не было.

Пытаясь не подать вида, что что-то пошло не так, я судорожно начала вспоминать детали вчерашнего эксперимента. В сознании тихо скреблась мысль, что нечто важное упущено, поэтому руна не может активироваться. Но что это, о чем я могла забыть⁈ Вчера мы с Себастьяном долго думали, перебрали сотни возможных комбинаций и, когда руна, наконец, заработала, внутри нее лежал…

— Ошейник… — прошептала я, ударяя себя по лбу от досады. — Ну, конечно!

— Что ты сказала? — не расслышав, Майло решил подойти поближе, но я, предостерегающе вытянув руку, попросила его оставаться на месте.

Маленькая серебряная птичка на потертой шерстяной нитке — вот чего не хватало заклинанию. А ведь я взяла ее с собой! Растяпа. Чуть не испортила все расследование. Уложив кулон в центр, вздохнув, я отважилась вновь произнести заклинание. Четко и твердо. На этот раз должно получиться.

— Ундориэйт!

Над руной тут же взвились ажурные снежинки и, покружившись, полетели прочь. Я торжествующе взглянула на Майло. Однако на его лице не появилось и капли удивления. Он даже не смотрел на меня — просто сразу двинулся по следу, видимому только нам, двоим, будто уже знал, что нужно делать дальше. Стало обидно и как-то горько. Я дунула на руну (мастер Селла́н Масгре́йв писал, что это абсолютно необходимо, ведь тогда никто посторонний не сможет воспользоваться руной повторно) и пошла за охотником. Снежинки быстро уводили нас прочь из Торгового района. Когда мы миновали Район Правителей и подошли к очередному мосту, Майло замедлил шаг, чтобы поравняться со мной, сказал:

— Мост Бастарда. Минати… Я ведь так и не спросил… В тот раз ты спокойно добралась домой?

Я качнула головой.

— Да… Спасибо за заботу.

— Хорошо, хорошо, — покивал Майло и неожиданно махнул рукой куда-то в сторону. — Вот, посмотри внимательно налево. Видишь?

Перед моим взором раскинулись Шатры — самое безумное и яркое место города-государства. Буйство всех возможных цветов, диковинной музыки и резких голосов поражало необычностью и неуместностью. Проходящие мимо люди презрительно кривили носы и ускоряли шаг — такого праздника жизни, таких разнузданных гуляний не должно быть в их опрятном и благопристойном городе. Майло, тем временем, рассказывал, что Друиды и Правители десятки раз предпринимали попытки избавиться от гноя «шатровых поселенцев», но что-то постоянно им мешало. Самих жителей шатров их полубеспризорное положение абсолютно не заботило. Они шили себе безумных расцветок и фасонов одежду, играли и пели, славили «ложных богов», гадали и варили зелья, торговали с окружающим их миром не только своими товарами и умениями, но и телами. Потому мост был назван в честь тех бастардов, которые, не зная своих высоких отцов, навсегда остались в кругу грязных тира́нти.

Майло, как представитель «чистой» категории населения, смотрел настороженно на увязавшихся за нами худеньких шатровых детишек. А у меня не получилось сдержать улыбку. Захотелось сорвать дикорастущий цветочек и подарить его особенно красивой девчушке с огромными серыми глазищами, но Майло заметивший мой порыв, отрицательно покачал головой. Он тут же предложил взять его под руку, и мы с удвоенной скоростью направились по следу из снежинок. Расстроенная девочка грустным взглядом проводила наши спины. Она, как и я, не понимала и не принимала неравенства, царившего в Асмариане, но уже успела почувствовать на себе всю его несправедливость.

Охотник думал напугать меня этим местом. Однако лишь пробудил интерес и неуемное любопытство. В общем, зря он это сделал. Теперь я решила как-нибудь прокрасться сюда самостоятельно и познакомиться с новым диковинным миром.

Ведомые магией, мы пересекли Прибрежный район и добрались до третьего на нашем пути моста. «Мост Падших» — обозначил его Майло, ступая по шатким деревянным опорам. В тот раз, когда мы стремглав неслись верхом к горящему дому Ариэна, я даже не успела заметить всей его хрупкости. По гнилым доскам приходилось ступать как можно аккуратно, чтобы не провалиться вниз, в загаженные воды реки Сареттины.

— Ну, как я и предполагал, — хмуро произнес охотник. — Бедняцкий район.

Я кивнула. Смутные догадки, что поиски, так или иначе, приведут нас сюда, одолевали меня еще с ночи и теперь становились все более реальными.

Чем дальше вглубь района мы продвигались, тем меньше нам хотелось здесь находиться. Из жалких хибар непрестанно выглядывали чумазые лица тощих детей и тут же вновь прятались за разбитыми, кое-как занавешенными окнами. Повсюду встречались хромые и убогие старики. Они плели корзины на завалинках, погоняли жалкий худой скот, медленно вспахивали поля, самостоятельно впрягаясь в плуг. Мы заметили даже несколько группок медитирующих людей — единственных, кто не обратил на нас неприязненного, полного злобы взгляда. Дорога, по которой мы шли, почти заросла свежей травкой, такой же слабой и нежизнеспособной, как и жители района. Дома, деревья, заборы, утварь, люди и животные — на всем виднелся грубый, как клеймо, отпечаток крайней бедности. Никто не задумывался о том, что можно жить по-другому — смотреться не в разбитые зеркала, есть не из разломанных и щербатых тарелок, одеваться не в лохмотья. Достоинство отверженных и ненужных «большому обществу» людей диктовало свои правила. Люди, жившие здесь, выбрали свой путь и свою долю. Да, говорили Друиды, выбор есть, но они не желают ничего менять. «Так принято. Так жили мои предки, так живу я, так будут жить мои дети», — это был девиз Бедняков, гордых и упивающихся своим положением, своим страданием не хуже самих Правителей.

Через каких-то пару минут я уже старалась не смотреть по сторонам, не ловить взгляды, не обращать внимание на изъяны. Спасаясь от копящегося вокруг раздражения, я сосредоточилась на путеводной нити снежинок. И она, быстро и