Незваный. Книга 2. Наверху - Руслан Агишев

— Вот фотки! Вот!

Тут же те, кто стояли ближе всего, навалились на него, пытаясь все рассмотреть на экране коммуникатора. А сзади на них налегали тех, кому не хватило места в «первых рядах». Таком гвалт поднялся, мама не горюй.

— Ну? — с победным видом спросил длинный, кивая на коммуникатор. — Кто теперь «заливает»?

На фотографиях, как видно снятых через приоткрытую дверь медпункта, было хорошо видно обнаженный торс крупного, как шкаф, парня. На его коже в разных местах, словно диковинный цветы расцветали мощные синяки.

— Это что за новенький такой, что Оболенского так уделал? — потрясённо проговорил, ни к кому не обращаясь, какой-то мальчишка. — С ума сойти...

-//-//-

Медицинский исследовательский центр психофизиологической диагностики Службы имперской безопасности Лабораторная зона «А» уровня. Доступ строго ограничен.

Профессор Львов устало опустился в свое кресло и бездумно уставился на заставленный пробирками стол. Ничего так и не получилось. Сотни проведенных экспериментов, десятки потраченных часов напряжённой работы ничего так и не дали. Полный ноль, зеро. Он так и не смог подтвердить ни одну из своих гипотез. Кровь цесаревича ни как не хотела делиться секретом его выздоровления.

— Чем же ещё попробовать на нее воздействовать? — размышлял профессор. — Собственно, маркеров-то и не осталось.

За все это время кровь цесаревича так и оставалась объектом в себе, непознаваемым ящиком. Чего он только не пробовал? В первую же неделю проверил все сотню стандартных маркеров, во вторую перешел к специальным. Совсем отчаявшись, вчера начал пробовать совсем уж дикие — радиоактивное обучение, споры смертельно опасных болезней. Результат, по-прежнему, был отрицательным. Кровь казалась совершенно обычной.

— Такого просто не может быть! — в сердцах воскликнул ученый, его размышления в очередной раз зашли в тупик. — Так быстро это вещество не могло распасться. Все равно что-то должно было остаться и среагировать на один из маркеров. А если дело не в маркерах, а в среде?

Профессор тут же «собрался». Посетившая его догадка могла оказаться верной и требовала скорейшей проверки. Грива волос взметнулась, а он уже был на ногах, и крутился около холодильника, где хранились пробы крови цесаревича.

Около часа он крутился возле анализатора, пытаясь понять, что он мог пропустить. Выходило, что все в той или иной степени он успел проверить.

-...За исключением... Хм, что это я? Вообще, реакцию на это нужно было проверить в первую очередь, — с досадой бурчал профессор на свою рассеянность.

Действительно, глупо получалось. Любой студент медицинского факультета, даже самый безмозглый, начал бы выявлять новое вещество с проверки на этом, а уж потом использовал бы различные маркеры.

— Стыдно даже, право слово. Устал, наверное..., — взяв одну из пробирок, он подошел к небольшой клетке с одним из своих подопытных любимцев — белой лабораторной мыши по прозвищу Снежок. — Здравствуй, дружище. Как сегодня твое ничего? Держи, держи, погрызи немного, — через прутья просунул небольшой кусочек сыра. — Молодец. Сейчас еще получишь.

Мышь, у которой не было одной из задних лапок, шустро доковыляла до решетки и с силой вцепилась в сырную головку, которую тут же начала жадно грызть.

— Сейчас, подожди немного, — бормотал профессор Львов, капая из пробирки на следующий кусочек несколько капель крови. — Вот и посмотрим, какая будет реакция на живую среду.

Именно этот фактор он еще не проверял ни экспериментально, ни на электронном анализаторе. Кровь цесаревича с неизвестным ингредиентом, который ему так и не удалось пока выделить, могла вести себя совершенно по другому при контакте с живым организмом. Профессор же до этого использовал лишь стандартные маркеры, то есть неживую материю.

Кусочек сыра упал в клетку и тут же стал жертвой мыши, которая на него набросилась с такой яростью, что у профессора очки едва не упали с носа.

— Снежок, что за манеры?! Ты же не просто мышь, а бери выше — лабораторная мышь, — удивленно пробормотал он, подсаживаясь к клетке ближе. — А это, я скажу тебе, накладывает обязательства... Ого-го.

Белый грызун явно возомнил себя крошечным бегемотиком. Так разинул пасть, словно готовился проглотить кусок сыра целиком. Фыркал, рычал, и кусак кусочек из всех своих мышиных сил. Того и гляди подавится.

Наконец, заглотил кусок почти целиком, словно удав. Лег на лежанку кверху брюхом и засопел. Профессор продолжал заинтересованно наблюдать за грызуном. Поведение того становилось все более и более странным.

— Хм... Объелся, похоже. Подожди-ка..., — чтобы получше разглядеть кое-что, что его заинтересовало, ученый взял лежавшее рядышком специальное увеличительное стекло. Подошел еще ближе и наклонился к самой клетке. — Ну-с, что у нас тут такое, мой маленький дружок? Интересно, очень интересно... Ой! Святые угодники!

Руки задрожали. Массивное увеличительное стекло вырвалось из них и упало на стол, разнося в дребезги несколько мензурок.

— Камера... Где камера? Нужно обязательно все это зафиксировать. Где же эта чертова камера, — бормотал он про себя, не отводя взгляда от грызуна и одновременно шаря руками по столу. — Боже мой...

На его глазах у валявшегося кверху брюхом грызуна вдруг начала расти лапка, которой уже давно не было и в помине. Шокирована была, кажется, и сама мышь, что стала яростно принюхиваться к увеличивающейся культяпке. Вроде бы и куснула ее осторожно.

— Что это такое? Явно регенерация, — в профессоре вновь проснулся ученый и недавней растерянности не осталось и следа. Так и не найдя фиксирующей камеры, он сорвал с руки коммуникатор и им же начал снимать весь процесс регенерации.

— Боже мой! Значит, этот агент активен только в живой среде. Несомненно, это именно его воздействие запустило процесс восстановлений у мыши... Это же какие просторы для медицины открывает сей факт.