Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

Рутгер посмотрел на него, и с трудом вспомнил имя. Он мало кого знал из ветеранов. Они не занимались обучением отроков, и пути их никогда не пересекались. Сейчас их связывало вместе предчувствие битвы, и то, что завтра они могут вместе встретить смерть.

– Лигхар, от тебя ли я слышу такие речи? Мы победим, и ещё не раз будем сидеть за одним столом, вспоминая героев завтрашнего дня.

– Нет, Рутгер. Я уже слишком стар, и чувствую, что моё время пришло. Завтра, цепь моей жизни, выкованная Бессмертным Тэнгри, оборвётся. Пару, тройку челманов я заберу с собой, и это будет достойная свита для такого старика, как я. – Седой ветеран помолчал, оглаживая бороду, заплетённую в несколько косиц, и глядя в степь, туда, откуда должны были появиться враги, продолжил: – Мы никогда не ладили с твоим отцом. Помню, даже как-то был спор о каком-то пустяке на мечах, на перекрёстке четырёх дорог. Тогда Вальхар смог нас разнять. Потом, через месяц, в битве при Балте Ульрих спас мне жизнь.

– О чём же вы спорили? – Тихо спросил воевода. Сейчас это ему почему-то показалось важным. Он почти не помнил своего отца, и как ни старался, напрягая свою память, видел только бороду, тронутую сединой, со множеством косиц, громкий, хриплый голос, а вместо лица размытое, светлое пятно.

– Сейчас мне об этом будет уже и не вспомнить. В то время, когда кровь бурлила в жилах, мне это действительно казалось важным. Теперь же я понимаю, что это был пустяк, не заслуживающий внимания. Всё меняется. То, что вчера казалось очень важным, может сегодня казаться тем, без чего можно обойтись, а завтра то же самое, может казаться уже и совсем ненужным. Когда тебе уже начнёт казаться, что в мире нет ничего важного, значит пришло время отправляться к Очагу Бессмертного Тэнгри.

Что мог сказать воевода? Погибнуть в бою – честь, и если воин решил отправиться к Тэнгри, никто не вправе остановить его. Это лучше, чем умереть в постели слабым, беспомощным стариком, в окружении жены, детей и внуков.

– Когда пойдёшь в битву, не забудь про старика Лигхара. Призови меня, и я умру, прикрывая тебя, отдавая долг крови. – Лигхар улыбнулся, и подмигнул Рутгеру. Под густыми седыми бровями заблестели весёлые, голубые глаза. – Виги никогда не строили таких укреплений. Видимо пришло другое время, и начинается совсем другая война. Я не могу себе представить несколько тысяч воинов. Неужели столько можно собрать под одним знаменем после Апокалипсиса? В наше время войско состояло из нескольких сотен, и бились в поле, сила на силу. Кто – кого. Да, наше время прошло….

Тем временем дозор заулов состоящий из десятка воинов достиг рва, и остановился. Рутгер знал только двоих из них, тех, кого посылал сам. Остальные были из Тайной Стражи лорда Фельмора. Они повернули коней, и поскакали вдоль кромки гор к дороге, ведущей в Вольфбур, до какого был ещё день пути. Двое дозорных остались, спешились, и, ведя в поводу лошадей, прошли возле самой скалы, где предусмотрительно была оставлена для них тропа через ров. Сейчас они преодолеют поле, залитое земляным маслом, пройдут через узкую щель в стене, и всё. По ту сторону рва останутся только враги. К утру не останется и этой щели. Воины замуруют и её.

– Рутгер!

Воевода оглянулся и встретился взглядом с поднимающимся на стену Сардейлом. Вид у того был явно встревоженный, и шрам через всё лицо налился кровью, что говорило о его волнении. Ветеран, не говоря ни слова, протянул кусок грубой ткани.

– Что это?

– А ты разверни! Это нашли у гаара за пазухой. Таких рун я никогда не видел, но почему-то уверен, что ничего хорошего это нам не сулит. Всегда от гаар нужно ждать какой-нибудь пакости.

Рутгер встряхнул холст, развернул, и впился глазами в неровные, видимо написанные в спешке слова. Нет, эти буквы ему так же не были знакомы. Что всё это значит? Гаар вовсе и не собирался перебегать на сторону вигов? Кому он хотел доставить письмо, и почему оно написано какими-то совершенно неизвестными рунами? Воевода был уверен, что такого языка не существует ни у одного известного ему народа. Так что это? Тайнопись?

– Дозорных ко мне. – Смутное подозрение закралось в сердце воеводы. Теперь надо его или подтвердить, или опровергнуть. И чем быстрее, тем лучше. В нетерпении он сделал несколько шагов по стене, остановился, сложил руки на груди.

Ждать пришлось недолго. По приставной лестнице на оборонительное сооружение поднялись заулы, и остановились в двух шагах от Рутгера.

– Переходили ли прошлой ночью гаары через Чёрный Лес?

– Да, воевода. В Чёрном Лесу было сражение, но оттуда вышло всего несколько человек пешими, и их мы тут же перебили из арбалетов. Ни один не ушёл.

– Это точно?

– Каким ты будешь воеводой, если не доверяешь глазам и ушам своих воинов, лучшим следопытами и стрелкам по эту сторону предгорий? – В словах заула слышалась ничем не прикрытая обида. – Если я говорю, что никто не ушёл – значит, никто не ушёл.

– Хорошо. – Рутгер повернулся к Сардейлу, сразу же сопоставляя всё, что было известно самому. – Ты понимаешь, что всё это значит? Я уверен, что гаар шёл из Вольфбура! Как это ни странно и необычно звучит, но, похоже, что в столице есть человек, ждущий, когда челманы разобьют вигов.

– Да, воевода. Поторопились мы. Надо было его пытать. – Покивал головой ветеран. – Я бы с него кожу кусочками срезал, но он бы мне всё рассказал. Впрочем, и так всё понятно. Через Чёрный Лес пробивались гаары, чтобы встретить своего лазутчика вот с этим письмом, и переправить его к своему правителю. Что в письме неизвестно, но догадаться нетрудно.

Сардейл усмехнулся, и Рутгер понял, что так бы оно и было. Если нужно, он мог решиться на что угодно, лишь бы добиться желаемого результата.

– Да. – Воевода оглянулся, и не найдя взглядом друга, обычно бывшего всегда рядом с ним, громко позвал: – Герфур!

– Я здесь, мой воевода.

Рутгер протянул ему кусок ткани с неизвестными рунами, и отдал приказ:

– Пошли гонца военному вождю Балверу, и пусть он расскажет всё, что видел здесь. Уверен, что это не последний сюрприз, что нас ожидает. Усилить дозоры, доспехи не снимать, быть готовыми по