Имперский вор. Том 1 - Дмитрий Ра

Сам Матвей при этом отскакивает назад. Краем глаза ухватываю пассы плетения: обращение к истоку – знак императива – посыл – напитка щита силой. Ну, как и думал: нельзя одновременно держать щит и сражаться врукопашную.

Вспоминаю о хитрости оружия и, взявшись за концы шеста, резко развожу руки в стороны. Теперь перекрут кистью до щелчка, чтобы задействовать внутренний механизм, – и короткий шест превращается в подобие полутораметрового шестопёра. С обеих сторон – небольшие набалдашники, которые щетинятся острыми лепестками.

«Пламя лотоса» – так называется это любимое оружие Матвея.

Отличная бумкалка! Щаз как раз и бумкнем. Вот хотя бы этого Шаха, тот самый лотос ему в зад.

Нехрен стоять на пути у Никраса Борха!

Взвешиваю в руке приятную тяжесть и ощериваюсь, не думая о том, насколько сейчас отличаюсь от настоящего Никиты. Даже если я внезапно запою на чистейшем орочьем языке, меня вряд ли заподозрят в том, что я не юный князь Каменский. Если вчера член твоей семьи по полной мажорил и пропивал бабло в тавернах, а сегодня вдруг заделался в учёные праведники, не станешь же ты подозревать его в попаданстве?

Вот то-то и оно. А уж драться я умею и без магии. И врукопашку, и практически любым подвернувшимся оружием.

Прокручиваю «Пламя» в руках и… получаю тычок под дых. Главнюк успевает раньше. Откуда ни возьмись в его руках появляется что-то вроде парных полицейских дубинок. Явно в артефактном исполнении, как и «Пламя» Матвея: по дубинкам вьётся ярко-голубой магический узор.

– Агрх! – сгибаюсь пополам, тут же выставляя блок и ловя на него следующий удар.

– Неплохая реакция, пацан, – ехидно сообщает Шах, обходя меня кругом. – Жаль… с воспитанием… проблемы. Но я это исправлю.

Каждое его слово сопровождается несильным, но довольно ощутимым тычком. Приходится крутиться, чтобы не попасть под раздачу. Бешусь внутри оттого, что Ник Каменский совсем не воин. Чувствую это по реакциям его тела. Если бой продлится дольше пяти минут – дыхалка не выдержит заданного темпа.

– Давно в няньки заделался? – рыкаю я и тут же злюсь на себя за несдержанность. Дыхание надо беречь.

– Князь изволит ёрничать? – смеётся он и ускоряется. Теперь он крутится вокруг меня так, словно родился со своим странным оружием.

Лепестки «Пламени» легко, будто вскользь, проходятся по плечу противника, но и этого оказывается достаточно, чтобы распороть его одежду и дотянуться до тела. Белая рубашка в прорехах под чёрным костюмом становится красной. Морда Шаха кривится.

Что, не ожидал от юнца?

Он рычит, резко приседает, и конец одной из дубинок тут же опускается к моим ногам.

Подсечка.

Уклон от очередного удара под дых.

Перепрыгиваю и ухожу в кувырок. Вовремя: движения противника неуловимы. Волосы у меня на лбу взметает ветер от просвистевшего в миллиметре оружия.

Его удары сыплются один за другим. Бицепс… Удар по почкам… Тычок под колени… Словно я не достал его несколько секунд назад.

Резкий тычок противника – но на этот раз не в меня. Удар направлен в Матвея. Сбить его концентрацию. Уничтожить щит, чтобы белобрысый маг, который сейчас нарезает вокруг нас круги, тоже мог нормально вступить в бой.

Отбиваю дубинку, но пропускаю второй удар. Оружие попадает Матвею по плечу. Он хекает, но продолжает удерживать пассами плетение.

А у нас неплохо получается сражаться вместе!

На морде Шаха – безмерное удивление. Но мне на его мысли начхать. Работаю, без зазрения совести используя боевые техники из книги одного из моих наставников. Официально трактат назывался «Ветер в крыльях дракона». А неофициально он мне как-то за бутылкой древнего игристого доказывал, что в жопе дракона ветер всегда сильнее. Даже формулы приводил. Да.

Краем глаза вижу второго мага за щитом – он тоже не бездействует. В щит с наружной стороны влетают ледяные пики. Рожа красная, пот ручьём, нелегко ему даются попытки пробить заклинание мастера-защитника.

Новая атака. Перекат. Ещё удар… Отскок.

Чужое оружие вскользь проходится по предплечью. Уворачиваюсь, но тут же попадаю под жёсткий удар дубинкой под подбородок. Неожиданно. Голову откидывает до хруста в шее. Зубы клацают, на футболку брызгает кровь из разбитой губы и прокушенного языка.

Больно. Зато впервые за последние дни я чувствую себя на своём месте. На автомате направляю в оружие силу и… вижу внутренним зрением, как через мои сжатые пальцы вместо привычного инквизитору света в шест вливается тьма Карха.

И почему-то я забываю, кто я. Забываю о том, что Матвей уже еле держится. Есть только тьма, «Пламя» и враг передо мной. Кручусь, подкидываю оружие, перехватываю другой рукой. Кроссовки скользят по гладкому асфальту.

Атака тычком с перехватом в левую руку… Толчок оружием от земли, разворот в воздухе… «Пламя» сейчас – продолжение меня. Связано со мной нитями тьмы, невидимыми чужим глазам. Всё, чего мне сейчас хочется, – погасить жизнь в удивлённых глазах противника. Двигаюсь, не думая. Тело словно само знает, что ему делать.

Оружие проваливается во что-то податливое: удар достигает цели. Усиливаю атаку инерцией тела и вкручиваю «лепестки» ему в брюхо. Главнюк неверяще кхекает, сплёвывает на асфальт кровь, отшатывается, опускаясь на четвереньки.

Глаза застилает алая пелена. Быстрый подскок к поверженному противнику и добавочный пинок с разворота. Шах теряет сознание, и его откидывает спиной в плетение магического щита.

Один готов!

Надо бы остановиться, но меня ведёт тьма. Раскручиваю «Пламя» и запускаю им в оставшегося врага. Маг за щитом лыбится – знает, что он в безопасности. Щит крови нельзя пробить.

Но внезапно «Пламя лотоса» проносится сквозь мигнувший алым барьер и врезается в грудину ошалевшего блондина. Тот молча отлетает на капот и тряпкой стекает по нему на асфальт.

Вместе с выпущенным из рук оружием с меня спадает боевой транс.

И я наконец-то вспоминаю, что сейчас я не инквизитор. И почти не маг. И даже не вошь в волосах Шанкры. Я – заложник графа Хатурова, юный князь Никита Каменский. Мне всего восемнадцать. И я должен был владеть оружием немногим лучше, чем десертной ложечкой.

Да что это со мной вообще было? Появляется омерзительное ощущение собственной беспомощности.

– Шевелись! – орёт над ухом Матвей, вырывая меня из прострации.

Залетаю в машину, вижу, как он хватает по пути «Пламя».

И ходу, ходу!!!

* * *

Мимо опять проплывают лесополосы.

Матвей молчит и сосредоточенно смотрит на дорогу. Понимаю, что это ненадолго. Наверняка у него в голове сейчас куча вопросов. И тот, каким образом моё оружие пролетело через его непробиваемый барьер, – далеко не единственный.

Проблема в том, что мне нечего ему сказать. Судя по изученному мной списку,