Джалар - Тамара Витальевна Михеева

села рядом с Аюром. Он спал. Это хорошо. Тхока говорила, что сон – лучшее, что можно дать ему сейчас. «Сон и любовь» – так она сказала. Джалар зажмурилась. Вспомнила, какими глазами смотрела Шона на Аюра тогда, в лесу, вспомнила ее лицо потом, когда их с Лэгжином объявили женихом и невестой, вспомнила слова Мон. Она вложила в руку Аюра записку от Сату и вышла из комнаты, сразу набросилась с вопросами на Виру.

– Зачем приходит Шона?

Та заморгала испуганно, но тут же захихикала:

– Так дело молодое, любовное, очень уж она просила.

– Сату ты только с подарочками пускаешь к нему…

– Так и эту не просто так! – рассердилась Вира. – А ее подарки побогаче будут!

– Аюр – жених Сату! – закричала Джалар.

– Чуду-то он ей не вплел, ничей он не жених, пусть обе следующих гонок ждут…

Джалар отступила. Она даже не подумала об этом. Ведь и правда – не успел вплести, потерял… но разве его вина? Неужели им ждать еще год? И весь этот год Шона будет строить свои козни. Подкупать лойманок – и сама Навь знает, что еще придет ей в голову!

– Шона – невеста Лэгжина, – сказала тут Тхока, и Джалар поразилась льду в ее голосе. – Недоброе дело вы затеяли с ней, Вира.

Вира вскинула голову, зашипела:

– Не тебе меня учить, мертвая лойманка!

Тхока потемнела лицом. На миг Джалар показалось, что она сейчас ударит Виру, но та лишь оттолкнула ее с дороги и прошла в комнату Аюра. Джалар глянула на Виру исподлобья и юркнула следом.

Аюр проснулся, быстро спрятал записку, когда они вошли, поздоровался. Рука его заживала плохо, но синяк с лица уже сошел, однако Аюр все еще чувствовал сильную слабость и не мог даже сидеть. Поэтому родители и не знали, как забрать его домой, платили Вире за лечение. Тхока молча налила ему в стакан свое снадобье, поднесла ко рту. Аюр удивленно посмотрел на Джалар, но выпил без возражений.

– Тебе надо вернуться домой, Аюр, – сказала Тхока. – Все силы свои напряги, но встань на ноги. Больше тут оставаться нельзя. И знаешь… – Она понюхала одну из берестяных плошек, что стояли на столе у окна. – Постарайся не пить то, что тебе Вира дает.

– Как не пить… она же лойманка.

Тхока вздохнула.

– Ладно. Ты прав, пожалуй. Но надо вставать потихоньку, милый, надо снова учиться ходить. А то ведь скоро время свадеб.

Аюр вздохнул:

– Я не смог поймать свою невесту.

– Не переживай об этом. Я поговорю с родителями девушки. Как ее имя?

Джалар мысленно охнула: что это с бабушкой? Разве она забыла имя Сату? И только услышав, что Аюр молчит, поняла, что Тхока испытывает его. Но Аюр смешался лишь на миг, потом выдохнул:

– Сату.

И вдруг улыбнулся своей прежней, доброй и чистой улыбкой.

– Вот и славно, – сказала бабушка, похлопав его по руке.

По дороге домой Джалар спросила:

– Почему Вира назвала тебя мертвой лойманкой? Что это значит?

– Что у этой щучьей дуры язык без костей, – отрезала Тхока, и Джалар не решилась расспрашивать дальше.

В тот же день Тхока отправила Тэмулгэна в Дом Лося к родителям Аюра. Он должен был передать просьбу Тхоки забрать сына домой, пока не случилось беды.

Провожая Сату

Джалар проснулась, словно кто-то вскрикнул совсем рядом, возле ее уха. Вскрикнул и затих, только неуловимый след этого звука, как всплеск рыбы на поверхности воды, еще плавал в теплом воздухе дома. Печь вздыхала, остывая. Шумел за оконцем ветер. Джалар посмотрела в дальний конец комнаты, где спала бабушка. Прислушалась, спят ли родители. Мама возилась, будто только легла или мучилась бессонницей. Почему же так тревожно?

«Это из-за Сату. Сегодня ее день, она уедет, вот я и грущу», – попыталась успокоить себя Джалар, но сон так и не шел. Странное чувство – будто случилось что-то очень-очень важное и очень плохое, а она позабыла, что именно, – не отпускало ее.

Сегодня они должны с утра пойти к Сату домой, наряжать ее к свадьбе и резать косу, что она вырастила за свою незамужнюю жизнь. Выйдет замуж – новую будет растить. Джалар было жалко длинной и густой косы Сату, такая та была красивая, толстая. Аюр тоже очень любит волосы Сату, но делать нечего – с прошлой жизнью надо попрощаться.

Быстро сделав все домашние дела, Джалар побежала к Сату и по дороге догнала остальных подружек, услышала их сердитый разговор. Мон выговаривала Тэхе:

– Тэхе, дурочка, зачем ты это сделала?

– Что она сделала?

Но Тэхе не дала ответить, она зыркнула на Мон с Нёной, потом на Джалар, сказала зло:

– Ну и сделала! Хорошо Сату с Аюром, они как две капельки, слились в одну – и вот им счастье! А пока до Юмсура дойдет, что лучше меня ему жены не найти, я уже состарюсь!

– Вот дуреха, что ж ты его – силком на себе женить решила?

– Не твое дело, Мон! Ты-то замуж не хочешь, ну а я хочу!

Тэхе закрыла лицо руками, развернулась и убежала.

– Что она натворила? – спросила Джалар подруг.

Нёна покачала головой:

– Взяла тайком рубаху Юмсура, надела ее и пошла в баню париться.

– В рубашке?

– Ну да. Рубашка вся ее по́том пропиталась, она ее высушила, разгладила да и повесила опять. Юмсур теперь эту рубаху наденет, начнет работать, пропотеет, их пот смешается и…

– Да он же поймет, что рубашка уже не свежая! – топнула Мон, поражаясь глупости подруги.

– Э-э-э, разве парни такие вещи понимают! – фыркнула Нёна. – Висит на веревке, сушится – значит, чистая!

Девушки прыснули. Нёна знала, что говорила: она росла в окружении пяти братьев разного возраста.

– Дурочка Тэхе, – вздохнула Айна. – Разве так настоящую любовь найдешь?

– Главное – не проболтайтесь никому, – сказала Мон. – Если Юмсур узнает, он нашу Тэхе возненавидит так, что и убить может. У всего есть обратная сторона.

* * *

«У всего есть обратная сторона», – думала Джалар, ведя сосновым гребнем по темной реке волос Сату.

Как они радовались, как плакали от счастья, когда Аюр поправился и вплел ей свою чуду! Конечно, плохо, что не на невестиных гонках это произошло, но отец Аюра приплыл к отцу Сату, попросил для сына разрешения вплести чуду. Да, это не по правилам, но, видно, Яви так угодно было, и разве не заслужил он свою невесту? Мужчины Дома Рыси долго совещались, и Джалар с Сату с замиранием сердца ждали возвращения отцов. Споры были бесконечными, но все же Аюру разрешили взять Сату в жены. В конце концов, не вина его, что он не смог вплести чуду, но ведь догнал Сату, спас. Все будто бы выдохнули