Тяжёлая реальность-3. Нестандартное мышление - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Что он мог предложить? А главное, как ему всё это можно преподнести? Он решился на обман, разыгранную услугу и заманчивый подарок. Тихая встреча плюс наличные. Он занял позицию близко к входу, заговорил голосом, мягким как масло:

– Друг мой! – Обратился он к Кириллу так, будто они знали друг друга веками. – Малыш, слышал я о твоём трофее. Не хвали себя – я знаю цену такого добра. Но послушай… Я могу дать тебе больше, чем эти ребята. Немного наличными сейчас, и мне нужен только фрагмент – остальное оставь себе на дорогу. Я помогу с перевозкой через доки, и дам контакты разумного, который закроет глаза.

Он говорил так, чтобы не привлекать лишних ушей, водя рукой вокруг мешка, будто это был сундук с мелочью. Но каждое слово было ниточкой. “Нужная цена”… “Безопасность”… “Контакты”… В его голосе было и заискивание, и уверенность. Он подсовывал Кириллу ту самую верёвку долговой зависимости с бархатной обмоткой.

Однако и этого сейчас было мало. Чтобы действительно перехватить такого ценного поставщика – нужен был импульс, маленький эмоциональный удар, который сработает лучше всяких денег. Показать, будто ему доверяют… Что он, “своей”, а затем предложить “безопасность” в обмен на эксклюзив. Он ненавязчиво послал Гурна к двери лавки напротив, с указанием “держать глаза открытыми”. Мато получил приказ – “найди перевозчика на третий проход, скажи, привезут чью-то вещь и скажи, что здесь бомж с золотом”. И мальчишка с корзинкой – тот, что уронил фрукты – подкатил к ногам Кирилла и, как бы невзначай, спросил цену за “шкуру”. За этим аргументом последовал тихий аккорд. Торговец наклонился к Кириллу почти доверительно и бросил фразу, которая была ловушкой и лаской одновременно:

– Я дам сейчас наличными чуть больше, чем торговец там. Триста семьдесят империалов. Наличными. И помощь. И если ты доверишься – я сам займусь контактом в доках, что держат орки. Но мне нужно твоё молчание про товар. Понимаешь? Тот, кто громко будет кричать, лишится и товара, и спокойствия… В лучшем случае.

В этом голосе было и обещание, и угрозы, тонкие как укол. Но этот странный Кирилл, судя по всему, был не тем, кого легко подкупить красивыми фразами. Торговец видел по его лицу, по той самой натянутой, ровной маске, что тот сейчас решает. А торговцу нужно было сыграть ещё одну карту. Он дал знак Гурну – пусть он ненавязчиво “подставит” руку так, будто случайно задевает противника. Пусть создаст иллюзию опасности и одновременно иллюзию защиты:

“Смотри, я могу защитить тебя от тех, кто хочет просто забрать твоё имущество.”

Сцена сплеталась из мелких, острых штрихов. Мальчишка поднял свой товар, а Гурн тихо “упал” у ножек конкурента, создавая сумбур, доки напротив загудели от телодвижений. В этот сумбур торговец вошёл в роль генерального спасителя и вежливо предложил:

– Давай сделаем так – я сразу даю наличные. А ты отдаёшь мне только фрагмент. Прямо здесь. А весь полный рулон ты оставляешь у меня на хранение. Я отвечаю, что никто не тронет твой товар. За охрану отвечаю я.

Это была квинтэссенция его хитрости. Не требовать передачи всей добычи, а посеять у охотника мысль, что здесь и сейчас его подстрахуют. Но суть была тоньше. Пока рулон будет “под его присмотром” – торговец успеет подстроить дальнейший обмен, договориться с перевозчиками, подготовить встречу в ночи, а потом – если понадобится – даже исчезнуть с товаром.

Внутри души старого торговца сейчас буквально бурлили эмоции. Он мысленно рисовал расчёты, чинно прикрывал страх словами “я даю больше”… “я помогу”… “я – твой контакт”… Но ум его подсчитывал иные вещи. Кто заплатит ему комиссию… Сколько стоит перевезти такую ценную шкуру незаметно… Каких связей потребует дело… Кого можно подкупить из стражи на доках… Он знал цену каждого шага, и каждый шаг прибавлял к сумме риска.

Понимал он и иное. Если этот Кирилл всё же откажется, ему нужно будет сделать всё иначе. Можно было запустить слух о том, что “этот парень – мошенник”, “не связывайтесь с ним”, но слухи пойдут и против торговца. Так как в этом случае и он сам рисковал собственной репутацией. Значит, ему нужен был план “второго дна”. Верный перевозчик, обещанный маршрут доставки, и один фальшивый звонок, свидетельствующий о том, что именно у него есть надёжный “клиент” в центральных мирах какого-либо из государств, который ждёт подтверждения. Всё это – коробочки внутри коробочек, и торговец терпеливо открывал каждую по мере необходимости.

Тем временем, когда сумбур усилился, Кирилл всё ещё смотрел на него ровно, как тот, кто тщательно взвешивает сыпучие грузы, и торговец почувствовал в ее взгляде холодную, опасную независимость. Его сердце сжалось – но он уже скроил из себя терпимого купца и тихо сказал, прямо в ухо:

– Триста семьдесят сейчас и та самая алхимическая кость, также я займусь и всем остальным. Двое суток – и я верну тебе остаток или более выгодную сделку. Но – мой прайс – молчание при торгах.

Это была ловушка в обёртке благодатности. И сразу же, в мельчайшей интонации, буквально просвистела нотка. Если этот парень сейчас уйдёт – всё будет потеряно. Если же он согласится, то именно опытный старый торговец получит контроль. И пока Кирилл взвешивал, пока эльфийка стояла неподвижно как росинка, торговец послал Гурна тихим жестом к дверям. Пусть тот проследит, кто выходит… Пусть тот будет готов шагнуть, если чужак посмеет уйти с грузом.

И все эти хитрости – и деньги, и поставленные люди, и мальчишка с фруктами, и шёпоты – были лишь проявлением одной грязной истины. Страх потерять был страшнее желания выиграть. Торговец знал это теперь лучше, чем когда-либо. И он играл на этом страхе, плотно, как тот, кто вязал узел, знания о котором получены не в книгах, а в ночных дилеммах у лампы.

А на площади, под свистом ветра и криками торгашей, два мира столкнулись. Мир хитрости и мир тихой силы. И торговец, схватившись за свой план, шёл дальше – тихо, в маске вежливости, с мешочком монет в руке и с надеждой, которая пахла лавкой и шкурой – сладкая, но горькая.

Старые переборки станции содрогнулись от крика, когда его старый конкурент вылетел из своей лавки, словно его вытолкнул невидимый кулак. Дверь, скрипя ржавыми шарнирами, ударилась о стену, и из тёмного нутра выскочил коренастый, пузатый гоблин с перепачканным мехом и жёлтыми зубами. Его глаза, налитые кровью и жадностью,