Красавчик. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

– Почему уволился? – удивился Пётр.

Он взмахнул сигаретой.

– Серёжа к нам в Москву переезжает, – сказала Кудрявцева. – Работу там найдёт. Невесту будет искать.

– Ну, а когда ты, Серёга, работал, сколько ты получал? Рублей… триста выходило?

Порошин стряхнул с сигареты пепел – тот подобно снежинкам полетел к кустам.

Я пожал плечами и ответил:

– Выходило.

Кудрявцева улыбнулась.

Пётр присвистнул.

– Тогда поня-я-ятно, – протянул он. – Получается: ты, Серёга, буржуй. Все вы там буржуи. Не удивительно, что вы к нам ездите, а мы к вам – нет. С вашими заработками и на самолётах полетать можно.

Я снова почувствовал прикосновение тёплого плеча Валентины. Отметил, что волосы Кудрявцевой сейчас, в свете фонарей, выглядели тёмно-рубиновыми. Встретился взглядом с Валиными глазами. Кудрявцева снова прикоснулась к моей руке: прижалась к ней плечом – теперь уже точно не случайно. Улыбнулась. Краем глаза я заметил примыкавшую к аллее дорогу, не освещённую. Она вела влево: туда, где разбивались о берег пока невидимые для меня волны. У самого поворота я увидел очередную иву. Над ней, будто маяк-указатель застыл чуть приплюснутый с правой стороны лунный диск.

Пётр указал на иву сигаретой и спросил:

– Нам туда?

– Похоже на то, – ответил я.

Разорвал контакт между своей рукой и Валиным плечом, повернул влево. Луна сменила положение на небе: зависла над смутно видневшейся впереди аркой. Следила за нашим приближением. Шум прибоя звучал всё громче. Теперь он заглушал и наши шаги, и стрёкот цикад, оставшихся в траве около освещённой аллеи. Шумно выдохнул табачный дым Порошин. Струя дыма устремилась в направлении арки (всё чётче проявлявшейся на фоне усеянного звёздами неба) и примыкавшего к арке забора. Уже через пару секунд струя дыма превратилась в туман. Затем она и вовсе растворялись в темноте.

Мы прошли под аркой, остановились. Почти минуту стояли плечо к плечу и смотрели, как не далее чем в двадцати шагах впереди нас набегали на берег и разбивались о песок пляжа волны. Волны бежали нам навстречу. Они расстилали на тёмном песке ковер пышной белой пены. Ковёр тот жил недолго. Он тут же распадался на клочки, когда вода замеляла ход, а потом и вовсе поспешно отползала обратно: прочь с пляжа. Несильный порывистый ветер то и дело швырял мне в лицо тёплые капли. Одна из них замерла на моей губе. Я прикоснулся к ней языком, почувствовал её солоноватую горечь.

– Вот оно… море, – тихо произнесла Валентина. – Как же красиво.

– Красиво, – согласился я.

Посмотрел на едва заметную вдали линию горизонта, улыбнулся.

Порошин отбросил сигарету и шагнул вперёд. Он запрокинул голову, с громким сопением втянул в грудь воздух. В театральном жесте развёл в стороны руки.

– Свершилось, товарищи, – сказал Пётр. – Мы на море.

Он обернулся; посмотрел сперва на меня, затем на стоявшую рядом со мной с босоножками в руках Валентину.

– Я ждал этого момента весь год, – сообщил Пётр.

Он снова запрокинул голову и прокричал:

– Ура-а-а!!!

Я снял кроссовки и носки, ступил босыми ногами на холодный песок. Пошел к линии прибоя, оставляя за собой похожие на ямки следы. Сделал два десятка шагов, прежде чем моих ног коснулась теплая морская вода. Её прикосновение было ласковым и нежным. Пусть она и накатывала на берег стремительно, разбрасывала пену. Очередная волна обогнула меня и пробежала ещё пару метров за моей спиной – туда, где тихо взвизгнула от испуга встретившаяся с ней Валентина. Я невольно усмехнулся и обернулся. Увидел, что Кудрявцева замерла, пугливо приподняла плечи. Она посмотрела мне в лицо – в свете луны я увидел её улыбку.

– Вода тёплая, – сказала Валя. – Но я испугалась… Интересно, здесь есть медузы?

– Тут даже акулы водятся, – ответил Порошин.

Он тоже снял обувь, но в воду пока не пошёл.

– Не шути так, Петя.

Кудрявцева качнула головой.

– А я и не шучу, – сказал Порошин. – Водятся. Только очень мелкие, нестрашные.

– Акулы все страшные.

– Кричи погромче, если с ними встретишься, – предложил Пётр. – Мы с Серёгой примчимся к тебе на помощь. Спасём тебя и от акул, и от медуз. Мы парни смелые. Вот увидишь.

Валентина посмотрела на меня.

В её глазах отразилась луна.

– Мальчики налево, девочки направо, – скомандовал Пётр. – Надеюсь: нашу одежду не сопрут, пока мы искупнёмся.

* * *

«Налево» вдоль кромки воды мы с Петром отошли лишь на пару шагов. Встретили по пути полуразрушенную песчаную крепость – её сохранившаяся стена доходила мне почти до колена. Около крепости Порошин остановился, бросил задумчивый взгляд вслед удалявшейся от нас по тёмному пляжу Кудрявцевой. Небрежно уронил себе под ноги на песок сандалии. Воровато огляделся. Стянул с себя футболку, брюки и трусы. Посмотрел на меня. Он выждал, пока я пристрою свои кроссовки рядом с его одеждой. По-молодецки расправил плечи и втянул живот.

– Серёга, ты хорошо плаваешь? – спросил Порошин.

– Неплохо, – ответил я.

Пётр махнул рукой.

– Точно, совсем забыл, – сказал он. – У вас же там под боком это… Японское море. Понятно.

Порошин шагнул на мокрый песок – вода намочила его ноги.

– Тёплая водичка, – обронил Пётр.

Он решительно зашагал к морю.

Бросил через плечо:

– Серёга, догоняй.

Я разделся, сложил одежду на свои кроссовки. Сопровождавший очередную накатившую на берег волну ветер взбодрил меня холодными брызгами. Я видел, как Порошин всё глубже заходил в море. Пошёл за ним следом. Вода действительно была тёплой: ещё не остыла после дневного солнцепёка. Она поглаживала моё тело, с каждым пройденным мною шагом поднималась всё выше. Я выждал, пока она доберётся до моих рёбер и лишь тогда поплыл – неспешно и почти бесшумно. Кровь прилила в соскучившиеся по физическим нагрузкам мышцы. Сердце отстукивало ритм, будто барабан, поторапливавший гребцов на галере.

Стало заметно темнее: луна спряталась за облаком. Зато стали ярче звёзды. Они будто подмигивали мне, подначивали плыть всё быстрее и дальше. Мои движения были плавными, уверенными. Я наполнял легкие чётко дозированными порциями воздуха, всё ускорялся, разрезал волны. Плеск воды, горечь морской соли на языке, ровное биение сердца. Я погрузился в собственные ощущения и едва не потерял счет времени. Пальцы ноги в очередной раз коснулись чего-то твердого, вероятно медузы. Лишь после этого я сбавил скорость, затем и вовсе почти замер. Лишь слегка шевелил руками. Не позволял, чтобы тело полностью погрузилось под воду.

Запрокинул голову и взглянул на небо. Сообразил, что за время моего заплыва, все вокруг изменилось. Море больше не сливалось с небом. И звезды теперь не казались самыми яркими огнями. Свой небесный трон вернула избавившаяся от плена облаков луна. Она нависала