Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Я не буду делать вид, что разочарован, если ты никогда больше не переступишь порога дворца. – Джамшид провел большим пальцем по костяшкам Мунтадира. – Не хочешь прогуляться?

– Прогуляться?

– Нам нужно поговорить, и этот разговор из тех, к которым я не очень готов. Для меня роль Нахида в новинку, но я не думаю, что мои рыдания перед лицом пациентов будут очень вдохновляющим зрелищем.

Во рту Мунтадира образовалась сушь. Он знал, о каком разговоре идет речь. И да простит его бог, но он к этому разговору не был готов.

– Не думаю, что я, висящий на твоей руке, буду привлекательным попутчиком.

Глаза Джамшида перескочили на него.

– Тебе необязательно делать это, ты сам знаешь.

– Делать что?

– Шутить над тем, что доставляет тебе боль.

Черт побери, этот человек видит его насквозь. Мунтадир неудачно попытался изобразить улыбку.

– Ничего другого я не знаю.

– Ты умен. Я уверен, ты сможешь научиться.

Джамшид сунул руки Мунтадиру под мышки. Слезы обожгли ему глаза, когда он почувствовал знакомое тепло Джамшидова тела и ту мягкость, с которой он поставил Мунтадира на ноги.

– Тебе необязательно делать это, – слабо возразил Мунтадир. – Я не заслуживаю твоей помощи.

– Мунтадир… Пожалуйста, заткнись. Обопрись на мою руку своей левой, а в правую возьми трость. Это ты сможешь. Я ощущаю мускулы в твоих ногах. Им требуется некоторая тренировка.

Мунтадир яростно заморгал, исполненный решимости не расплакаться. Он не хотел нагружать Джамшида своей слабостью. Не хотел.

– Ты мне говоришь, чтобы я не шутил над собой, а потом произносишь вот эти слова. Как я могу пристойно реагировать на это?

– Меньше тормози, больше двигай ногами. – Джамшид покрепче ухватил его, и Мунтадир почувствовал жар в руке. Это чувство нахлынуло на него теплой волной, которая оставила после себя силу, словно он выпил десяток чашек кофе.

Он охнул, дрожь прошла по всему его телу.

– Не знал, что я так умею, да? – весело спросил Джамшид.

– Я преклоняюсь перед мудростью всезнающего Баги Нахида. – И Джамшид был прав: чем больше они шли, тем бо́льшую силу ощущал в себе Мунтадир. – Дай-ка я попробую сам.

Джамшид отпустил его. Они пошли дальше, а Мунтадир старался все меньше опираться на свою трость. Если бы он смог отказаться от этой чертовой палки ко времени его переезда к Зейнаб, было бы еще лучше. Он не хотел, чтобы она носилась с ним, как с ребенком, он прекрасно знал, что у сестры есть гораздо более важные дела.

У всех есть гораздо более важные дела. У Зейнаб и Али, у Джамшида и Нари. У первого встречного торговца или работяги на улице. Легко было увидеть, где они пригодятся в этом новом мире, который они хотели создать – в Дэвабаде, построенном на равенстве и правосудии. Не тот Дэвабад, который знал Мунтадир, не тот, что был построен на лжи, уловках и убийственной разновидности политики, которую его отец давным-давно вбил ему в голову. Да, Мунтадир остался в живых, но та судьба, ради которой его вырастили, была мертва и похоронена.

Джамшид привел его в просторную комнату напротив аптеки. В комнате вроде бы шел ремонт, о чем свидетельствовали стопки лимонно-желтой плитки на полу рядом с незаконченными полками из кедра. В комнату без штор на окнах проникали солнечные лучи, освещавшие стол с книгами и голубыми свитками, такие свитки, как заметил Мунтадир, Нари и другие целители использовали для записей сведений о пациентах.

– Мой будущий кабинет, – сказал Джамшид, обводя рукой комнату. – Тебе нравится?

Мунтадир не упустил горделивую нотку в голосе Джамшида.

– Мне нравится, – искренне ответил он. – Я рад, что у тебя есть место, которое ты можешь назвать своим. Ты его заслуживаешь. Ты заслуживаешь всякого счастья.

– Мне об этом ничего не известно. – Джамшид уставился на него. – Мне нужно сказать тебе кое-что.

– Что?

– Ты помнишь банкет, который устроил твой отец по случаю возвращения Ализейда? Тем вечером, когда его отравили?

В голосе Джамшида слышалась какая-то нервная энергия, причин которой Мунтадир не мог понять.

– Да…

Джамшид громко проглотил слюну. Красные пятна зацвели на его лице.

– Я… Это сделал я, Мунтадир. Это я отравил твоего брата.

Мунтадир отшатнулся от Джамшида. Он никак не ожидал от него такого признания, а тем более сегодня. Тот банкет, на котором Али чуть не умер, принадлежал, казалось, другому десятилетию, другому миру, но Мунтадир без труда вспомнил подробности этого обильного пиршества, которое закончилось криками, когда его младший брат принялся расцарапывать себе горло. Тогда Мунтадира ошарашила мысль о том, что кто-то мог нанести удар по их семье, которая обитала, казалось, на вершине мира, а присутствие его отца делало их всех неприкосновенными.

Какими же наивными они были.

– Зачем? – услышал Мунтадир собственный голос. Такой поступок не мог совершить Джамшид, которого он знал. – Зачем ты это сделал?

Джамшид выдохнул:

– Я боялся. Я так боялся за тебя, Мунтадир, что сошел с ума. Я был убежден, что Ализейд вернулся, чтобы украсть твое место, а твой отец не собирался тебя защищать. И тогда я сам решил защитить тебя. Но это была ошибка. Я совершил ошибку, а потому на мне кровь всех тех, кто был наказан за это, наказан вместо меня, их кровь у меня на руках до конца моих дней.

Дурные опасения охватили Мунтадира. За такие секреты в Дэвабаде платят высокую цену.

– Кто-нибудь зна…

– Знает ли кто-нибудь? Да. Я признался и Нари, и твоему брату. Но тебе я об этом говорю сейчас не поэтому. Я говорю тебе об этом, потому что мне нужно очистить воздух между нами. Потому что мне нужно, чтобы ты говорил со мной без страха осуждения с моей стороны. – Джамшид подошел ближе, его черные глаза словно пригвоздили Мунтадира к месту. – Правда ли то, что говорят о смерти моего отца? Правда ли, что он умер на улице, как… как об этом говорят? Правда ли то, что он умер от рук дэвской знати, которая подчинялась тебе?

Мунтадир знал, что Джамшид задаст ему этот вопрос, знал он и то, что его ответ поставит точку в их отношениях. И все же он сказал правду в ответ:

– Да.

Выражение лица Джамшида не изменилось, им обоим было очевидно, что он и без того уже все знает.

– Зачем? – спросил он, зеркаля вопрос Мунтадира, выслушавшего только что его собственное признание касательно Али.

– Затем, что я не видел иного выхода. – Несколько мгновений Мунтадиру казалось, что ноги сейчас подогнутся под ним, и потому он оперся на кромку стола Джамшида. – Каве