Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

И вот в очередной такой заезд он среди прочего обнаружил письмо на свое имя. Без обратного адреса. Интересно! Еще в машине не утерпел, вскрыл, начал читать. И, мягко говоря, охренел.

Письмо было от одного из недавних дембелей. Ничем не примечательный парень из роты охраны, служил без нареканий и поощрений, уволился рядовым. Лейтенант на него и внимания-то не обращал, тот никаких поводов не давал. И вдруг написал.

В первых строках он оговаривался, что переезжает на новое место жительства, не то, что было указано в проездных документах. И это новое место раскрывать не будет… Это была присказка такая. А сказка состояла в следующем.

Отставной рядовой сообщал, что очень уважает лейтенанта Богомилова, и потому хочет предупредить, чтобы он был особенно осторожен на шестом посту. Там, по словам автора письма, «происходит что-то нехорошее»…

— Так и написал⁈ — вырвалось у меня.

— Так и написал. И хоть бы что пояснил еще! Так нет же. Что там творится что-то нехорошее, что нужно быть очень осмотрительным, очень внимательным. Якобы он, будучи там часовым, по ночам что-то замечал. А что⁈ — ну хоть бы словом обмолвился. Вот чудак на букву «м»!

— И больше писем не было?

— Да нет, конечно.

— А вы сами туда ходили по ночам?

— Еще бы! Нарочно заглядывал. Когда дежурным по части был. С начкаром или с разводящим проверял посты. Нарочно всматривался, вслушивался… Нет, ровным счетом ничего. А место там глухое, ты уже понял, наверное.

Я кивнул.

Тут надо пояснить: во-первых, «начкар» — это начальник караула, прапорщик или сержант. А шестой пост — это южная сторона периметра части, на самом деле самое глухое, самое безлюдное место в округе. Что там по ночам могло мерещиться часовому?.. Неизвестно. Богомилов сказал, что ни от кого больше подобных вещей не слышал.

— Вот так, — заключил он. — Я никому ничего не говорил, потому что… ну, понятно, за кого примут. Но теперь-то! Понимаешь? Теперь ясно, что это проступают звенья одной цепи!..

— А что это за цепь… — раздумчиво пробормотал я

— Вот то-то и оно! Что это за цепь…

— Ладно, — совсем не по-уставному сказал я. — Понял, товарищ лейтенант, спасибо за информацию.

— Да и тебе тоже. Будет что интересное — заходи, обсудим.

— Есть! — а теперь я ответил по всей форме. И побежал в казарму. До заступления в наряд оставалось всего ничего.

Дежурные собаководы обязаны в течение суток ходить на посты, проверять собак. Фамилии этих дежурных заносятся в караульную ведомость, часовые обязаны их допускать на свои участки — формально после переклички «пароль-отзыв», разумеется. На деле же это редко бывало, обычно часовые пропускали знакомых кинологов. Попробуй так «дух» командовать «дедом» или хотя бы «черпаком»! Хлебнешь потом неприятностей.

Дежурство началось. Я свои обязанности выполнял исправно. Разумеется, в ближнем запасе держал мысль как следует осмотреться, вслушаться в то, что происходит на шестом посту ночью… И вот очередная проверка в самую ночную глухомань.

Прохладно было уже совсем не по-детски, а мы на зимнюю форму еще не перешли. Выручал вездесущий ватник — удобная, функциональная и по-своему элегантная вещь. Итак, ватник, автомат, ремень со штык-ножом и подсумком. Готов! Вперед.

Нумерация постов у нас против часовой стрелки. Первый пост объединен с КПП, здесь собак нет, и так все надежно прикрыто. Псы наши дежурят начиная со второго. Я стал мысленно перебирать всех поименно, кто сейчас на службе: Север, Алтай, Гектор, Джек, Макс… На шестом посту находился Макс, прямо скажем, не лучший пес. Глуповатый и трусоватый. В местной собачьей иерархии он был одним из аутсайдеров.

Обход занимал не меньше часа. Где-то пса надо было успокоить, где-то напоить… Но, в общем, вплоть до пятого поста все было в пределах нормы. Прореха, сделанная нарушителем, давно заделана. Проходя мимо, я покосился на это место.

А прямо на границе шестого поста я наткнулся на часового, знакомого мне рядового Маркелова.

— А, здорово, земеля! — искренне обрадовался он. — Я тя издалека узнал по росту. Ну как же! Така дылда, не в обиду будь сказано. Ни с кем не спуташь… А пес-то твой дрыхнет, паразит!

— Как дрыхнет? — страшно удивился я.

— Да как все дрыхнут, так и он. В будку залез, да и спит, подлец.

— А ну-ка… — я заспешил к будке. — Макс!

Тишина.

— Макс, черт возьми!..

Подбежав к будке, я заглянул в нее и замер.

Пес был мертв.

Глава 13

Я положил руку на шерсть — тело еще хранило слабое-слабое тепло, но практически уже остыло.

— Тьфу! — плюнул я с досады

— Эй, чего там? — беспокоился Маркелов. — Случилось чего?..

Я встал, пошел к нему.

— Случилось. Давай на вышку, звони в караулку…

И я объяснил ситуацию.

Глаза сослуживца обалдело округлились:

— Это как… Издох, что ли⁈

— Да.

— Во дела… А отчего?

— Ну, пока что тут скажешь? Звони, докладывай. Будем решать. А я тут за тебя постою, подстрахую.

— Ага. Счас!

И он заспешил к вышке.

Смерть караульной собаки на посту — ситуация глубоко нештатная. Что делать в этом случае?.. Ну, сообщить по начальству. Действия начальства? Понятно, что немедленно надо выставлять новую собаку. Но для этого надо забирать покойничка, выяснять причины его смерти… Как это делать? Везти в местную ветеринарную клинику, где должен быть звериный патологоанатом… Так, должно быть? Ну, а как иначе! По здравой логике все так. Служебная собака — государственное имущество, утрата или порча которого в любом случае подлежит какому-то расследованию.

Но посреди ночи?.. Что здесь предпринять⁈

Размышляя таким образом, я не забывал озираться, вслушиваться.

Мощные лампы прожекторов создавали нечто вроде светового полога вдоль периметра: сеточного ограждения, тропинки часового и собачьего поста. Этот искусственный свет, конечно, выглядел жутковато, типичный антураж голливудского фильма ужасов, типа «Кошмар на улице вязов» или «Пятница, 13». Тьма за прожекторной зоной чудилась даже не тьмой, а черной дырой, провалом в никуда… Да, такое диковатое ощущение было. Хотя в целом — ничего особенного. С восточной стороны доносился никогда не смолкающий рабочий шум железной дороги, зарево электрических огней станции виднелось над лесными верхушками… Лес сдержанно шумел под ветром — понятно, по ночам этот ветреный шелест куда слышнее, даже если