Клинок ночи - Райан Кирк

это была поездка ради торговли, то сильно отличалась от всех путешествий, в каких Такако бывала раньше. Вместо того чтобы вести ее в какое-то определенное место, отец постоянно спрашивал ее, чем бы она хотела заняться, и они шли туда, куда ей хотелось. Такако старалась выбирать развлечения, которые стоили не слишком дорого, но отец тратил на нее деньги без раздумий. Эта внезапная щедрость пугала ее больше всего.

Такако не думала, что ей следует жаловаться на такое обращение, но отец, которого она хорошо знала, обычно так не поступал. По натуре он был экономным человеком. Сын бедного торговца, который всю жизнь не мог продвинуться наверх, какие бы усилия ни прикладывал. Для него тратить деньги на свою дочь было чем-то неслыханным.

На закате отец спросил Такако, не хочет ли она съесть чего-то особенного. Она согласилась, и они пошли бродить по городу, пока не нашли на отшибе маленькую кондитерскую. Отец Такако рассматривал конфеты с таким видом, будто это была самая важная покупка в его жизни, и выбрал одну для дочери. Такако поразилась тому, сколько денег отец передал продавцу. Сдачи ему не дали.

Пока Такако лакомилась конфетой, они присели на одной стороне улицы, наблюдая за прохожими. Девочка никогда не пробовала ничего подобного и, видя, сколько это стоило, решила извлечь из сладости максимум удовольствия. Пока она ела, отец наблюдал за ней, не сводя глаз с лица. Такако была так поглощена своим угощением, что даже не заметила, что он начал плакать.

– Знаешь, будучи ребенком, я любил эти сладости. Я не помню, когда попробовал конфеты в первый раз. Наверное, отец купил мне немного по какому-то особому случаю, так же, как я купил тебе сегодня. Но мне так понравилось, что каждый раз, когда мы возвращались в Нью-Хейвен, мне обязательно нужно было получить хотя бы кусочек.

Такако подняла глаза на отца.

– И как тебе это удавалось? Когда ты рос, у тебя не было много денег.

Отец удивленно посмотрел на нее. Это разозлило Такако. Как будто он не думал, что она может сама сложить в голове два и два.

– Ты видела, сколько это стоит, – проговорил он покорно, словно понял, что его единственная попытка проявить щедрость, пусть и втайне, провалилась. – Я очень много трудился ради этих конфет. Мне было столько же, сколько тебе сейчас, и я все время работал у своего отца. Он не давал мне много, потому что у нас не было денег, но считал, что мне нужно платить как настоящему работнику. Он полагал, что это научит меня понимать, что тяжелый труд должен быть вознагражден, поэтому всегда давал мне небольшой процент от прибыли в качестве зарплаты. Это было умно. Если я усердно работал и дела шли в гору, то я зарабатывал больше. Если же я ленился и прибыль шла на спад, я ничего не зарабатывал. Это был хороший урок, – в его голосе послышалась горечь, – даже если это была ложь.

Такако кивнула. Она не поняла последней части его размышлений, но тоже мечтала работать в лавке. И было интересно, разрешит ли ей отец когда-нибудь работать в торговле. Она была достаточно взрослой, чтобы помогать ему, и часто выполняла мелкие поручения, но ничего важного не делала. Ее отец привлекал к работе мальчишек, хотя они были младше и глупее. Такако же оставалась заниматься домом с матерью. Ей бы понравилось, если бы отец обращался с ней так же, как с ним обращался его отец. Мысль о том, что у нее появятся собственные деньги, была очень привлекательной.

Отец не дал ей возможности перебить его и продолжил рассказ, словно погрузившись в свои мысли.

– Я работал очень усердно, и дело, хоть и не слишком росло, приносило достаточно денег, чтобы я мог скопить немного. Как и наша семья, мы нечасто ездили в Нью-Хейвен, поэтому к тому времени, когда мы решались на поездку, у меня почти всегда были деньги, чтобы купить одну из этих конфет. И каждый раз она была самой вкусной. По-другому и быть не могло – особенно после того, как поработаешь ради нее столько времени.

Отец Такако коротко рассмеялся и покачал головой.

– Отец никогда меня не понимал. Он полагал, что это ужасно глупая трата денег, и думаю, он начал считать меня бестолковым. Но это стоило всех моих богатств, как и сейчас.

Такако склонила голову набок. Это замечание казалось не к месту и звучало зловеще. Вопросы, вытесненные из головы конфетами, снова вернулись. Но отец не дал ей времени подумать.

– Такако, мы здесь, потому что я должен найти для тебя работу.

Сердце Такако подпрыгнуло от неожиданной радости. Работа означала деньги и то, что она останется здесь, в Нью-Хейвене. Больше никаких бесконечных дней, проведенных в заботах о доме. Она чувствовала себя как ястреб, вырвавшийся из клетки своей жизни на яркий солнечный свет нового дня.

– Такако, я хочу, чтобы ты знала: я не рад тому, что приходится искать работу тут. На самом деле, я чувствую себя ужасно. Если бы не я, мои неудачи, тебе бы вообще не пришлось работать и ты могла бы жить с мамой и со мной, пока не найдешь себе мужа, как мы и планировали. Но все получилось не так. Ты можешь ненавидеть меня до конца дней, но я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Люблю тебя, как люблю твою мать, и хотя ни ты, ни она не простите меня, пожалуйста, постарайся вспоминать меня добрыми словами.

Слова отца эхом отдавались в сознании Такако, но не могли там задержаться. Все, что он говорил, пролетало мимо, словно лист, что унес быстрый ветер. Такако потерялась в своем воображаемом будущем, представляя, как управляет собственным магазином и посылает деньги семье. Она всем им покажет! Спасет свою семью, вернет честь их дому. В этот момент она любила своего отца сильнее, чем когда-либо прежде.

Они сидели вместе в последний раз, и Такако поделилась с отцом последними кусочками конфеты. Когда сладости закончились, они встали и пошли в район, в котором Такако никогда раньше не была. Улицы освещались мягким красным светом. Его хватало, чтобы осмотреться, но все равно было темно и тревожно. Такако привыкла видеть мечи. Они были у всех солдат, да и у многих других жителей города. Но в этом районе мечи оказались даже у тех, кто не носил форму, и многие из мужчин с трудом ходили и разговаривали. Еще раз оглядевшись по сторонам, она поняла, что была единственной женщиной на улице.