Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

— Да нет! — хохотнул я и приобнял девушку за плечи. — Просто ж теперь тут все повязаны, причем надолго и прочно. Трахаться с напарником — дурной вкус, выходит, она мне кто? Сеструха! Кстати — Тёма.

— Георгий, — протянул мне руку молодой человек. — Очень приятно. И с вами, Инна, очень рад познакомиться.

— Взаимно. — Не знаю уж, смекнула новоиспеченная родственница, почему я так себя веду, нет, но заданный тон она приняла и поддержала. Мало того — приобняла меня за талию. — Натэлл, а тебя только так звать? Ну, этим именем. Или Наташкой тоже можно?

— Можно, — уголками губ вроде как улыбнулась ей соседка, но глаза остались серьезными. — Но не нужно. Раз такое имя мне здесь дали, то его и стоит использовать. Сами видели — штрафуют за все. А если и за это тоже?

— Резон, — покивал я. — Мне даже в голову подобное не пришло. Но меня все равно зовите Тёмой. Оно удобнее, приятнее, по-домашнему. А то Артем звучит так себе. Словно кошка мишуру съела и ей теперь блюет.

Инна, умница, только дослушав меня, тут же расхохоталась, да правильно так, с подвизгиванием и даже подхрюкиванием.

Есть! А носик сморщился у Натэллы при виде этого всего! Еле-еле, почти незаметно, но тем не менее. Не любишь, значит, подобное. Как говорили в старых фильмах о гражданской войне, «из графьев оне». Ну и хорошо.

Хотя это может быть такая же маска, как и у нас.

— Что за смех⁈ — Увы, у нашего пробного психологического этюда оказался еще один зритель, и он был очень, очень недоволен увиденным. Аристарх Лаврентьевич среагировал на шум и повернулся к нам, отвлекшись от поисков очередного договора. — Вам делать нечего? Вы почему вообще еще здесь?

— Уходим-уходим, — мигом стерла следы веселья с лица Инна, следом нацепив на него смирение на пару с почтением. — Извините, пожалуйста.

— Да-да, — поддержал ее я. — Чего-то мы не того… Не тогда и не там.

А Натэлла с Георгием вообще извиняться не стали, просто потому, что их рядом с нами не оказалось. Они очень быстро смогли покинуть сектор возможной опасности, что лишний раз подтверждало тот факт, что это ребята весьма сообразительные и шустрые. Более того — крайне моторные, ибо мы даже догнать их не смогли, в результате они успели занять лифт, на котором и отправилась на наш общий этаж. Ждать его мы не стали, пошли пешком.

— Гнилая парочка нам в соседи досталась, как по мне, — уведомила меня Инна, предварительно повертев головой. — Так понимаю, ты придерживаешься той же точки зрения?

— Я предпочитаю такие вещи за закрытыми дверями обсуждать, чего и тебе рекомендую. Не то чтобы у меня была мания преследования, но, сдается мне, что отель чем-то похож на мою бывшую работу. Ты только пукнул, а все уже знают, что ты на завтрак кушал.

— Все конторы похожи одна на другую, — подытожила Инна. — У нас то же самое творилось. Даже, может, еще хуже, ибо творческих личностей хватало. И пьющих тоже. Атомная смесь, знаешь ли. А ты кем до того, как помер, был?

— Человеком.

— Не хочешь — не говори. Все равно рано или поздно разоткровенничаемся друг с другом, просто потому, что больше не с кем. Нам же тут долго быть, да?

— Хотелось бы верить.

Лестница кончилась, мы вернулись в исходную точку. «Домой» не скажу: чтобы это слово поселилось у меня в голове, сильно много времени должно пройти. Куда больше, чем подразумевала моя напарница в своей последней фразе.

Где-то в правом крыле, в самом его конце, хлопнула дверь. Ясно, Натэлла с Георгием добрались до своего номера, который, подозреваю, от нашего ничем не отличается.

— Пойдем сначала к себе, договора в шкаф уберем, — предложил я.

— Вообще-то документы лучше в сейфе держать, — заметила моя спутница.

— А у тебя он есть?

— Ну да, туплю. Все нервы, нервы… Но это лучше, чем потеть!

Первым делом в номере мы заглянули в шкаф.

— Офигеть! — Инна глянула меня. — Тут пусто было. Тём, слово даю! Я же все облазила, пока ты дрых. Пустые полки — и все. А теперь — вот!

Администрация отеля от щедрот выдала мне обещанный второй комплект униформы, две белых рубашки, пять пар носков, столько же трусов и пару туфель. А еще, уж не знаю зачем, одни кальсоны, причем черно-белые, полосатые.

— Видимо, мальчики зимой снег будут у входа расчищать, — предположила Инна, хихикнув. Верно, я забавно смотрелся с этим раритетом в руках. — Чтобы чего не застудили. Простатит коварен и лют.

— А куртка где тогда? Хоть какая-то? Или, не знаю, пальто?

— Ну, значит, прикольнулись так. У меня тоже весело — ни одних колготок, зато семь пар чулок. Причем жу-у-у-утких по качеству! В таких, наверное, еще моя прабабушка щеголяла. Про лифчики я уж вообще не говорю. И ни к чему, и не понять тебе. Но лучше что-то, чем ничего.

Столь же незамысловатыми оказались и мыльно-рыльные принадлежности, спасибо хоть бритву не опасную положили. Такой пользоваться можно только умеючи, без надлежащего опыта запросто можешь себе глотку невзначай перерезать.

Кстати, вот тоже интересно — мы можем умереть? Ну, например, если один конец веревки на крюк закрепить, другой в петельку превратить и себе на шею накинуть, а после с табуретки сигануть? Технически же мы мертвы?

С другой стороны — есть хочется, в туалет тоже. Значит, я жив? И еще раз могу того… Этого…

Как же тут все сложно пока! Как не хватает минимальных, но при этом гарантированно верных исходных данных.

Инна же в это время возмущалась невероятно мизерным количеством предоставленной ей косметики, причем периодически переходя на весьма крепкие выражения. Из обрушившегося на меня потока сознания я усвоил то, что пещерные времена по сравнению с этим отелем — время роскоши. Там хоть зола была, которую можно использовать вместо туши для глаз.

Кстати, в нашем жилище обнаружилась еще одна вещь, которой до того тут не было — телефон. Здоровенный дисковый аппарат черного цвета, в который наши прадедушки и прабабушки, наверное, кричали: «Барышня, барышня!» Подняв трубку, я услышал гудок, что свидетельствовало о том, что при желании мы можем кому-то