Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

«Хотя, быть может, все дело в ширине плеч», – пронеслось у нее в голове, пока она пятилась, отступая за угол ближайшего дома. – «Рэннё здоров, как дикий як… А что вообще происходит?»

Помимо противного Намгана она узнала еще двоих воинов из гомпа, а вот остальными в толпе были, очевидно, местные. И женщины, и мужчины стояли полукругом у одного из обветшалых домов, перешептывались, охали, бормотали молитвы. Над входом висела гирлянда из разноцветных флажков и традиционная засушенная бычья голова, отгоняющая злых духов бон, но в этот раз оберег, по-видимому, не помог, не отвел несчастье. Изнутри дома доносились женский плач, возня и шум, будто громили мебель. Решив, что ничем хорошим подобное не закончится, Джэу уже собиралась было уйти, свернуть на обходную дорогу, но дверь вдруг с грохотом распахнулась. Голоса и вопли, прежде скрытые за толстыми стенами, вырвались на улицу, а вместе с этим из проема вышли еще двое сынов дракона. Последний тащил за собой брыкающегося мальчишку лет восьми. Абсолютно голый, он плакал, сквозь всхлипы моля его отпустить. Даже сумел извернуться и едва не выскользнул из захвата, но монах ловко перехватил тощего мальца, вывернув ему локти в суставах. Мальчик взвыл, за ним заголосила и его мать, выскочившая следом.

– Пожалуйста! – Она бухнулась на колени, – Ракху́ ни в чем не виноват. Молю…

Намган вышел вперед, ухватил ребенка пальцами за шею и внимательно всмотрелся в заплаканное лицо:

– В том нет его вины, женщина, и я сочувствую твоему горю, – произнес Намга́н, но голос его оставался холодным и безучастным, несмотря на сказанные слова. – Случилось то, что случилось. И не нам противиться судьбе, что приготовили твоему сыну тэнгри!

Он надавил ребенку на шею, заставляя согнуться, и повернул его спиной к толпе у дома, демонстрируя его обнаженную поясницу всем собравшимся, словно доказательство правомерности своих действий.

– Мама!

Мальчик неистово бился в руках монаха, но взгляд Джэу, как и всех прочих, был прикован к уродливому темному пятну на его смуглой коже. Толпа ахнула и попятилась в едином порыве, словно пытаясь оказаться как можно дальше от рыдающего ребенка.

– Но как?..

– Благие тэнгри…

– Откуда у него?..

– Как посмела укрывать?..

Шепотки и возгласы перемежались с бормотанием молитв. Кто-то творил руками знаки, отводящие беду.

Все понимали, что пятно на коже – не грязь, не сажа и не расплывшийся синяк. Метка ракшасова проклятия, будто живая, пылала неровными красноватыми прожилками и шелушилась, словно шкура змеи-куфии. Но все понимали, как она появилась, и что виной тому вовсе не змея.

– Мама!

– Ракху!

– А я говорила! Говорила, что видела! – Женщина средних лет в старом выцветшем платье выступила из толпы. – А вы мне не верили! Но мои глаза не обманывали меня. Про́клятый!

– Нет! Он не виноват! – заголосила ползающая в ногах монахов мать ребенка. Она хватала их то за подолы кашаи, то обнимала их ноги, снова и снова моля об одном: – Пожалуйста, отпустите моего Ракху…

Но слово уже было произнесено и теперь стремительно разносилось по толпе:

– Про́клятый… – Сначала людские роптания были едва слышны, но с каждым вдохом их голоса обретали силу, сливаясь в единый хор: – Про́клятый! Про́клятый!

Джэу яростно сжала в кармане четки Бермиага, так что бусины болезненно впились в ладонь; стиснула зубы в бессильной злобе; и бросила на Намгана полный ненависти взгляд, жалея, что не обладает великой силой сынов дракона, способной порой творить невозможное. Уж она бы постаралась стереть с его лица безразличие, заставила бы прочувствовать всю тяжесть горя, а затем испепелила бы пламенем горы Ундзэн и плюнула на прах его костей…

Но силы у Джэу хватило разве что сдержать язык за зубами и тихо отступить за угол дома. Она поспешила прочь обходной дорогой, задыхаясь в собственной ярости.

– Про́клятый! – все еще звенело в ушах. – Про́клятый! Про́кля… тая! Проклятая!

Дома и встречные люди расплывались от влаги скопившейся в уголках глаз.

Глава 12. Цэрин

Средь прочих монастырей Тхибата гремит слава гомпа И́кхо. Его монахи-воины носят на спинах знак дракона и гордо именуют себя его сынами. Местные верят, что это не фигура речи. Говорят, что в давние времена один из тэнгри, духов-хранителей этих земель, что обычно пребывает в облике дракона, полюбил прекрасную деву. А может и нескольких, легенда о том умалчивает. Потомки таких союзов получили необыкновенный дар подчинять себе силу природы. Неясно, дело в божественной крови или чем-то ещё, но я лично лицезрел, как монахи Икхо творят чудеса.

«Записки чужеземца», Вэй Юа́нь, ученый и посол Ла́о при дворе правителя Тхибата

По щекам струились слезы, в спину болезненно впивался острый камень, правую руку тянуло куда-то, выворачивая в суставе. А в голове снова очнулись голоса, неистово восхваляющие и проклинающие тэнгри. Звук слов становился все громче, сливаясь в оглушающий напев, пока из общего шума не выделился отдельный голос. Знакомый.

– Пхубу?

Мантра оборвалась, сменившись кряхтением и шорохом подошв по каменистой тропе.

– Цэрин? Я знал… – Ладонь друга легла на его плечо, то благодарно похлопывая, то с чувством сжимая. – Я знал, что благие тэнгри послали тебя к нам не просто так, сын дракона.

– Чего? – Цэрин наконец разлепил слезящиеся глаза. Намотанная на запястье упряжь докрасна натерла кожу, но ослица продолжала упрямо дергать шеей. – А где волки?

Голодных хищников не было видно. Но в другой руке обнаружилась хворостина, вся словно опутанная перламутровыми нитями, которые блестели на солнце, но медленно, одна за другой, исчезали, растворяясь в воздухе, и в конце концов оставили палку в ее изначальном виде. Будто и не было ничего.

Цэрин моргнул, не веря своим глазам. Раз. Другой.

С кряхтением и болезненно морщась, Пхубу вновь взгромоздился на своего осла, оставив вопрос Цэрина без ответа. Неторопливо перебирая ногами, животное побрело вверх по тропе, а Цэрин не решился вновь спрашивать. Так молча он и шел, снова и снова сортируя в голове моменты произошедшего, силясь понять, что же случилось.

Вскоре тропа разделилась, и путники свернули вправо, ныряя в горную пещеру. Цэрин передернул плечами, вспомнив, что не так давно он скитался под такими же тесными сводами, и не было извилистому лабиринту ни конца, ни края. Но он послушно следовал за Пхубу, доверяя его знанию дороги.

Тяжелый влажный воздух, явственно пропахший протухшими яйцами, давал понять, что горячий источник совсем близко. Так и вышло: за следующим поворотом обнаружилось маленькое горное озерцо. Над его зеленовато-голубой поверхностью клубился пар, уходя куда-то ввысь, теряясь под сводами пещеры, откуда также струился тусклый рассеянный