Шурик 1970 - Петр Алмазный

И главное — голову. Нет бы руку или ногу. Нога что, срастется, а вот голова! Голову надо беречь, юноша! Голова в нашем деле — главное. Так что, в докладе будете настаивать на перспективности этих ваших… электромобилей?

Я кивнул.

— А малая мощность и емкость современных аккумуляторных батарей вас не смущает?

— Так наука не стоит на месте, — осторожно возразил я. — Медь и свинец — не единственные металлы, которые могут дать хороший заряд.

— Какие же еще? — поднял брови профессор.

— Литий, к примеру, — ответил я.

— Литий? Так что, вы знакомы с опытами Майкла Уиттингема? — удивленно спросил Лопух — Но о нем писали только в зарубежной прессе. Вы так хорошо знаете английский, что читаете научную литературу?

Я отрицательно замотал головой, лихорадочно вспоминая, кто такой этот самый Майкл Уиттингем. Никогда о нем не слышал. Но профессор на ответе не настаивал, сел за начальственный стол, раскрыл блокнот, что-то там записал.

— Интересное, очень интересное предложение, — сказал он, провождая разговор. — Этот Майкл далеко пойдет, если милиция не остановит. Или нет, в Англии — полиция. Этакие лондонские констебли в черных пробковых шлемах, что ездят на кэбах. Вы видели когда-нибудь лондонский кэб? Кстати, о кэбах. Мне как раз звонили наши подшефные с завода … как же его теперь… с завода имени Ленинского комсомола. И как раз по поводу аккумуляторных батарей. Слышали что-нибудь про новую модель «Москвич — 412»?

Я кивнул.

— Очень хорошая машина, но они напихали в новую модель множество электрических приборов и теперь сомневаются, потянет ли их энергосистема такое обилие? И спрашивали, как бы увеличить емкость аккумулятора? Я посоветовал им поставить танковый, — сказал профессор и сам же своей шутке рассмеялся.

Я подобострастно подхихикнул. Профессор мне откровенно нравился, но как себя с ним вести, я пока не знал. И как его зовут — тоже. В фильме он был просто Лопух.

— Но я думаю, что с сульфидами этот Уиттингем еще наплачется. Если не взорвется, — сказал профессор. — Очень, очень опасный путь. Но смело, очень смело! Согласен с вами, коллега, уверен, что за именно за литием будущее! Но титан… Сульфид титана — это такая штука… Я бы сказал — неустойчивая. Пока я предложил бы для батарей этакий микс, если хотите — ассорти: литий-никель-кобальт-алюминий. А вы что скажете, коллега?

Я не сразу понял, что спрашивают меня, но сказал уверенно:

— Титан лучше!

— Да! Но опасней и дороже, — кивнул курчавой головой профессор. — А экономика должна быть экономной, да? А если еще вместо графита использовать пентатитанат лития? А?! Что скажете, коллега?! Вот это было бы дело! Вот это была бы тема! С таким источником энергии таких делов можно натворить... Но… Как сказал поэт, «жаль только в пору эту чудесную жить не придется ни мне, ни тебе». Да-с. Пока одобрят, пока внедрят… Но сама идея интересная, просто окрыляет! Такие возможности открываются! После конференции, голубчик, приходите, поговорим на эту тему. Обязательно поговорим!

Я пообещал прийти, поговорить.

Профессор же раскрыл тетрадь и углубился в расчеты. Я решил не мешать ученому и тихонько удалился. На выходе столкнулся с Дубом. Тот, видимо, все сдал на перепечатку, пересъемку. Хотел мне что-то сказать, но увидел профессора, расплылся в улыбке, поклонился:

— Здравствуйте, Михал Абрамыч.

Абрамыч, значит. Михаил. Понятно. Надо запомнить.

Я отодвинул Дуба и двинулся на выход. Спуститься не успел. Дуб нагнал меня на лестнице и загнал к перилам.

— Шурик, выручай! Я знаю, что и так должен, но мне — край.

— Сколько? — понял я извечную проблему младших научных сотрудников.

— Треху. А лучше — пятерку. Очень надо!

Я залез в кошелек, ни трехи, ни пятерки там не было. Были червонцы за проданный Шпаку пылесос. Я вытащил один и протянул Дубу. Тот очумело посмотрел сначала на купюру, потом мне в лицо, перевел взгляд на шишку на моем лбу. Видимо, что я вот так просто выдам ему деньги — не ожидал. Собирался канючить, а тут само! Чудеса случаются! Аккуратно, двумя пальцами вытянул десятку из моей руки, мамой поклялся, что с зарплаты обязательно отдаст, и помчался вниз по лестнице. Видимо, очень торопился.

Я пожал плечами и двинулся следом. С мыслью, что мне еще обои в коридоре клеить.

В подъезде мне встретился Бунша. В той же шляпе и сандалиях. С той же папкой. Он что, меня специально ждал что ли?

— Товарищ Тимофеев, — перегородил мне дорогу ушлый управдом. — У меня к вам серьезный разговор.

— Слушаю вас внимательно.

— В нашем подъезде сложилась странная, я бы сказал даже — двусмысленная ситуация.

— Какая же именно?

— Сегодня, спускаясь по лестнице, я услышал на лестничной площадке, где находится ваша квартира, подозрительный гул.

— Гул?

— Да, гул! Я думал, что это вы опять занимаетесь своими подозрительными электрическими экспериментами, но у вас было тихо. Только подозрительно хорошо пахло! Даже через дверь! А гул раздавался из квартиры вашего соседа Шпака.

— Ну и что же вы хотите от меня? — улыбнулся я фразе «подозрительно хорошо пахло».

— Но я своими глазами видел, как уважаемый Антона Семенович ушел утром на работу. А живет он один.

— Очень жаль, но я-то какое имею к этому отношение?

— Прямое, товарищ Тимофеев, прямое! Я, конечно, позвонил Антону Семеновичу на работу, и спросил про странный звук. И знаете, что он мне сказал?

— Что?

— Что приобрел у вас автоматический пылесос, который работает отдельно от владельца. Это так?

— Ну да. Там таймер на полчаса.

— Ага! Значит, вы опять за свое, товарищ Тимофеев. Сколько раз я вас предупреждал, что с электричеством в жилом секторе не шутят. В том числе, с электрическими бытовыми приборами. Это опасно! Сегодня у вас пылесос сам пыль сосет, завтра у вас духовка сама печь начнет, стиральная машина сама стирать. Так?

— Так, — кивнул я, — вспомнив почему-то кухню в своей квартире в прежнем мире. У меня там реально все автоматизировано. Я уж и забыл, когда чайник сам включал. Все на голосовом управлении. И ничего, работает. Точнее — работало.

— Это совершенно возмутительно! — от возмущения Бунша аж затряс своей козлиной бородкой. — Как вы не понимаете, что