Возвращение. Часть II - Даниил Корнаков

— Не стоит, — резко ответил Гюго и положил руку на его колено. — Ты лучше потрать это время на подготовку к поездке. Ну знаешь, перепроверь батареи и прочее. Вам ещё предстоит долгая дорога.

Чуть поразмыслив, Матвей ответил:

— Да, пожалуй ты прав.

Гюго хлопнул себя по коленям, встал.

— Вот и хорошо. Я сейчас же пойду соберу ребят. Мы этого америкоса вмиг найдём.

Матвей направился к двери, коснулся ручки, шагнул в коридор, но вдруг вспомнил ещё одно важное обстоятельство. Обернувшись к товарищу, он произнёс:

— Кстати, я совсем забыл. Тот самый мужчина, которого мы поместили в барокамеру. Нам придётся…

Мелкая дрожь прошла по горлу Матвея, когда он заметил, как на плече собеседника медленно расползается алое пятно, пропитывая шерсть свитера влажной кровью.

Гюго поймал направление его взгляда, наклонил голову и шепнул себе под нос ругательство.

— Это что, кровь? — настороженно спросил Матвей. — Ты ранен?

Лицо Гюго меняло одну маску на другую: вот он тревожиться, и лоб поблескивает от пота, а вот пытается силой заставить натянуть губы в оправдательной улыбке.

— Это-то? Да пустяки… — он прикрыл ладонью быстро вырастающий тёмно-алый островок. — Поранился этим утром, когда наружу выходил. Штурвал заклинило, я на него налёг с силой, а он, сука такая, возьми и как ударь мне по плечу…

Сказанное не внушало доверия, а скорее походило на поспешно сочинённую и довольно неуклюжую ложь.

Матвей передумал уходить и вернулся в комнату.

— Покажи.

— Что показать? — Левое веко Гюго затрепетало.

— Рану. Покажи ее мне.

— Боже, Матвей, у тебя дел мало? — в голос Гюго медленно вспыхивало раздражение. — Ступай к своим и приготовьтесь к отъезду.

— Гюго… — Матвей приблизился к нему на шаг и на этот раз потребовал: — Это не просьба. Сними свитер.

Тот увел взгляд в сторону, дернул челюстью и твердо произнес:

— Нет.

Серые глаза ножами впились в лицо Матвея.

— Самое лучшее, что ты можешь сделать, Матвей — это уехать. Прямо сейчас. Сделать вид, что этого разговора не было. Собери своих друзей и убирайся отсюда подальше. Так будет лучше для всех.

Капля крови просочилась через пальцы Гюго и упала на носок сапога.

У Матвея внутри происходил кавардак чувств: непонимание, гнев, отрицание. Потребовалось силой оторвать себя с места и направиться в сторону уборной, где, как он подумал, у него получится докопать до сути.

Он коснулся ручки двери и нажал на неё.

— Матвей…

Обернулся и посмотрел на голову Гюго, покачивавшуюся в знак несогласия.

— Не делай этого.

Прозвучавшая не то просьба, не то угроза не подействовала. Матвей не колебался ни секунды — открыл дверь и вошёл внутрь.

Вся раковина измазана красными разводами. На полу лежали комки одежды, — в которой Гюго вчера выпивал с ним за одним столом — вся красной от крови. Здесь же лежала марля, нитки, иглы. Все это никак не походило на следствие раны от штурвала двери. И хоть об одном Гюго не соврал — он действительно набрал снега в ведро.

Сзади послышался щелчок курка, и Матвей медленно обернулся.

— Какого хрена здесь происходит? — недоумевал собиратель, глядя на друга, державшего его на прицеле старого револьвера правой рукой, а левой прижимая раненое плечо.

И тут, завидев чёрную пасть дула — бескомпромиссную, не задающую лишних вопросов, а только безмолвно выплёвывающую смерть, — он вдруг понял: такую рану, как у Гюго, могла оставить лишь пуля.

Остальное стало проясняться в голове постепенно, словно кусочки пазла, которые оставалось всего лишь сложить вместе: огнестрельное ранение Гюго, пропажа Дэна, питающий подозрения насчет восточников. По всей видимости, минувшей ночью бывшему шерифу удалось найти доказательства оглашенных им вчера опасений, и, по всей видимости, об этом прознали…

— Дэн никуда не пропадал, верно? — Жилистые руки собирателя медленно сжались в кулаки.

— Даю тебе последнюю возможность, Матвей, как другу… — Он сглотнул, дуло револьвера заходило ходуном. — Разворачивайся прямо сейчас, забирай своих друзей и уезжай на «Прогресс».

Адресованное ему «друг» слышалось теперь не иначе как оскорбление. Матвей не отступал:

— Где Дэн?

— Твою-то мать, я же русским языком тебе объясняю…

— Он жив?

— … если ты и твои люди не хотят проблем…

— ОТВЕЧАЙ НА МОИ ЧЁРТОВЫ ВОПРОСЫ! — Матвей не выдержал и всю накопившуюся за эти считаные секунды злобу выместил на книжный шкаф, ударив его кулаком так, что на пол упало несколько небольших томов. Он не почувствовал никакой боли, наоборот — лишь ещё одно неумолимое желание нанести очередной удар, но в этот раз прямиком в лицо Гюго.

— Этот америкос сунул свой нос, куда ему не следовало, — холодно ответил восточник, двигая желваками на скулах. — И мне пришлось его заткнуть.

— Заткнуть? — исторгнул из нутра Матвей, почти задыхаясь. — Ты что, убил его?..

Гюго вздохнул:

— Мне пришлось.

В глазах помутнело, закружилась голова, и лишь подпитывающий его конечности гнев помогал устоять на ногах.

— Не так все должно было закончиться, — продолжал нервным тоном Гюго. — Тебе и твоим друзьям нужно было просто уехать, как я и планировал, и тогда всё бы обошлось. Но этот проклятый америкос всё испортил. Всё!

— Матвей?

В дверях появился Тихон. Взгляд его широко раскрытых глаз перепрыгивал с Гюго на Матвея.

— Что здесь происходит? Гюго, почему ты…

— Тихон, — перебил его Матвей, — немедленно предупреди наших.

— Не слушай его, пацан. Стой где стоишь…

— Он убил Дэна, — Матвей не стал размениваться на слова.

Тихон вздрогнул.

— Да не стой ты как вкопанный, живо беги!

Мальчишка отступил и убежал, в коридоре послышались его быстрые шаги.

— Дерьмо… — выпалил Гюго и губы его на мгновение превратились в тонкую ниточку. — Ты всё просрал, Матвей. У тебя был шанс. Теперь всё будет только хуже.

— Что ты натворил?

— Повернись ко мне спиной и положи руки за голову.

— Ответь мне…

— Делай как сказано, мать твою! — закричал Гюго.

Собиратель подчинился: лениво отвернулся лицо к стене и сцепил пальцы на затылке.

— Видит бог Матвей, я этого не хотел.

Холодное дуло револьвера коснулось его лопатки, и за спиной раздался словно бы чужой голос, велевший двигаться в направлении кают-компании.

А в голове Матвея всё неустанно гудел один-единственный вопрос:

«Что