Черный человек - Ричард Морган

– Ага.

– Теперь вот что. Надеюсь, что вы, милая дама, оставите свои замашки тут. Вероятно, местные и без них не будут к нам особо дружелюбны. Это наша консервная банка свалилась с неба им на головы.

Она пожала плечами:

– Они платят налог на КОЛИН, как и все остальные. Так что это и их консервная банка тоже.

– Да, но предполагается, что именно мы отвечаем за то, чтобы подобного не происходило. Именно для этого они и платят налоги.

– Ты уже разговаривал с кем-то из них?

Нортон покачал головой:

– Нет. Как раз перед выездом попытался поймать кого-то, кто занимается этим делом, но поймал только автоответчик. Стандартный телефонный интерфейс. Он сказал, в аэропорту нас подхватят ребята из службы безопасности ШТК. Они будут в штатском, а звать их Ровайо и Койл.

– Видел их документы?

Нортон похлопал по нагрудному карману куртки:

– На хард скачал. Хочешь посмотреть?

– Почему бы и нет.

Копы Штатов Кольца оказались сбалансированной с точки зрения пола и расы парочкой. С фотографии под табличкой «ДЕТ. а. ровайо» смотрела молодая темнокожая афролатиноамериканка со стиснутыми челюстями и сжатыми губами, очевидно – и без особого успеха – стараясь спрятать свою полногубую, кареглазую красу. Ниже с того же листка серьезно глядел «ДЕТ. р. койл», европеоид средних лет с резкими чертами лица. У него были коротко, почти по-военному остриженные волосы с проседью. На фотографии были запечатлены лишь голова и плечи, но она все равно передавала ощущение величины и нетерпеливой силы.

Севджи пожала плечами.

– Ну, увидим, – сказала она.

И они увидели.

Койл и Ровайо встретили их с суборба в аэропорту Сан-Франциско формальными приветствиями и сканером радужки. Стандартная процедура, сказали они. Нортон стрельнул предупреждающим взглядом в Севджи, которая явно закипала. В Нью-Йорке с приехавшими копами обошлись бы совершенно иначе. А тут сложно было сказать, гнобят их или нет; Койл, именно такой, каким казался на голоснимке, большой и неразговорчивый, продемонстрировал им удостоверение и коротко поздоровался, а дальше в дело вступила Ровайо. Она подалась вперед и раздвинула их веки теплыми, слегка огрубевшими пальцами, приложила сканер и отступила. Все это было проделано с безучастной сноровкой и в потоке прибывающих пассажиров обрело оттенок задушевности, вроде европейского поцелуя в щечку. Во всяком случае, похоже было, что Нортон наслаждался происходящим. Ровайо, игнорируя его улыбку, глянула на зеленый огонек, который выдал сканер, и убрала аппарат обратно в сумку на плече. Койл кивнул на лифты в конце зала прибытия.

– Сюда, – коротко сказал он. – У нас вертолет с автопилотом.

Они поднялись в молчании, свернули в крытый проход верхней части аэропорта, состоящий из стеклянных пузырей и белых балок, потом другой лифт привез их на бетонную площадку, где подрагивал винтами глянцевитый красно-белый автокоптер. На востоке залив мерцал темным серебром в предвечернем солнце. Поднявшийся ветер разогнал дневную жару.

– Так вы, ребята, занимаетесь этим делом? – попытался завязать разговор Нортон, когда они поднялись на борт.

Койл невозмутимо посмотрел на него.

– Этим делом занимается весь наш штат, сука. – Он, крякнув, с усилием закрыл дверь. – Код идентификации 2347. Полет по заданному маршруту. Поехали.

– Спасибо. Займите свои места, пожалуйста.

Автопилот говорил голосом Айши Бадави – низким, медоточивым, узнаваемым даже с нескольких слогов. Севджи смутно припомнила статью в бессмысленном журнале, которую прочла в приемной юриста, о контракте на обслуживание программного обеспечения, который Бадави подписала с «Локхид»^[28]. Широкая рекламная улыбка, рукопожатия, возмущенные протесты фанов. Зевок, щелчок. Не желаете ли пройти, госпожа Эртекин? Винты взялись за дело всерьез, приглушенный шум двигателя перерос в глухое крещендо по другую сторону окна, и они оторвались от взлетной площадки. Все расселись по местам. Автокоптер поднялся, накренился и понес их над заливом.

Севджи тоже сделала попытку:

– Исследование обшивки дало какие-то результаты?

– Бригада сканирования работает сейчас с корпусом. – Места в кабине были расположены друг напротив друга, и Койл сидел к ней лицом, но, отвечая, смотрел в окно. – К вечеру у нас будет полная, пригодная для работы модель.

– Быстро они управились, – сказал Нортон, хотя это было неправдой.

Ровайо посмотрела на него:

– Они внутри работали, это вроде как в приоритете.

Миг все молчали.

Севджи переглянулась с Нортоном.

– Внутри? – с опасной вежливостью спросила она. – Вы уже вскрыли люки?

Копы ШТК обменялись понимающими усмешками. Севджи, сытая по горло тем, что целый день она информирована хуже других, почувствовала, что ее норов вот-вот даст о себе знать.

– «Гордость Хоркана» – собственность КОЛИН, – сухо сказала она. – Если вы нарушили целостность…

– Спрячьте наручники, агент Эртекин, – сказал Койл. – К тому времени, как береговая охрана добралась до вашей собственности, кто-то уже взорвал люки изнутри. Карантинная печать была давно снята.

Это невозможно, чуть было не сказала Севджи. Вместо этого она спросила:

– Криокапсулы взломаны?

Койл изучающе смотрел на нее.

– На самом деле, лучше будет, если вы подождете и увидите все своими глазами.

Автокоптер накренился, и Севджи наклонилась вперед, чтобы посмотреть в окно. Под ними, на островной базе, вздымалась станция Алькатрас, принадлежащая отделу ШТК-Безопасность, с ее светло-серыми площадками и волнорезами в заливе. На юге, у берега, – ясный, как схема, комплекс плавучих сухих доков: чистые линии и промежутки между ними, с высоты все крохотное, люди – точки, машины как игрушечные. Громада уцелевшего отсека «Гордости Хоркана» ясно виднелась в центральном доке. Даже с оторванными наружными системами, даже обожженная и покореженная во время полета сквозь атмосферу, она бросалась в глаза, как знакомое лицо на групповом фото. Севджи время от времени доводилось видеть корабли такого же типа на орбитальных площадках над нанопричалом Каку, и в ее ноутбуке имелись архивные съемки «Гордости Хоркана», сделанные как раз перед тем, как корабль перестал говорить с диспетчерской службой КОЛИН. В частые минуты ожидания в приемных юристов, во время бессонных и трезвых ночей она снова и снова вглядывалась в детали хроники, пока глаза не начинали болеть. «Детали – это еда, сон и дыхание грамотного детектива, – сказал ей как-то Ларри Касейбиан, – только так ты поймаешь плохих парней». Привычка укоренилась. Она знала внутреннее устройство корабля так хорошо, что могла бы с завязанными глазами прогуляться по нему из конца в конец. Она выучила наизусть характеристики аппаратуры и программного обеспечения. Фамилии криокэппированных пассажиров были ей так же привычны, как названия фирм, продукцию которых она обычно покупала, а детали биографии каждого из них невольно возникали в голове при виде их лиц.