Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Таня позвонила Одиль, но не получила ответа – даже приглашения оставить речевое сообщение.

Она посмотрела на фотографии мамы и Сига.

Выглянув в окно в поисках опасности, Таня увидела к югу от гостиницы старую антенну.

Стоящий в углу приемник был настроен на канал новостей, без звука. Только после того как Таня убедилась, что сегодня ей, наверное, ничто не угрожает, и решила отдохнуть, она попробовала переключить каналы, увидела повсюду одно и то же и только тогда вспомнила, какой сегодня день.

Годовщина. День Памяти. Минул еще год со дня гибели заложников.

Приспущенные флаги, траурная музыка и фотографии погибших. Общенациональная боль, за которую нельзя отомстить в полной мере.

Когда это случилось, Тани еще не было на свете, однако с начальной школы трагедия была центральным моментом программы патриотического воспитания. Быть может, именно поэтому она так успешно доводила людей до националистического исступления.

ПОМНИТЕ МУЧЕНИКОВ!

Перед каждой рекламной паузой прокручивали минутный ролик о жизни одного из этих шестидесяти шести. Ньютон Таунс торжественно-серьезным голосом диктора рассказывал об ответном военном ударе.

Таня почувствовала приход запрограммированного чувства. Сочувствие этой погибшей много лет назад женщине, чья жизнь оборвалась так рано. Она ощутила зарождающийся внутри крик, прекрасно сознавая, что ею манипулируют. Она не просто оплакивала эту погибшую американскую дипломатку с длинными вьющимися волосами. Она оплакивала свое собственное мертвое будущее, внезапно осознав, что вся ее карьера была ошибочным подражанием этим детским кумирам националистической добродетели, благородным государственным служащим, чья собственная непорочность скрывает грехи их хозяина. Она оплакивала маму, бесконечно уставшую от длящейся всю жизнь борьбы с Левиафаном[105], которого она не может даже поцарапать. Она оплакивала Моко, энергичного подростка, на собственном опыте усвоившего страшный урок: что происходит с теми, кто стремится к свободе перемещения, особенно если речь идет о выходцах из лагерей. Она оплакивала Трассера, мальчишку, у которого хватило ребяческой смелости бросить вызов привилегированному положению своей собственной семьи. Она оплакивала Сига, бродящего бог весть где, ведущего образ жизни одинокого зверя. Она оплакивала даже неприкасаемую Одиль. И Америку, свою родину, превратившуюся в людоеда.

Радикально настроенные белые школьные друзья Тани называли День Мучеников событием, которое разбивает сердца американцев, делая их мстительными. Когда она как-то за ужином повторила эти слова своей матери, та ответила, что вся правда не известна никому.

Выключив приемник, Таня встала. Посмотрела на свое отражение в черном экране. Она снова подошла к окну. Увидела на мачте вдалеке два мигающих огонька, красный и белый. Быть может, настало время смотреть другое телевидение. Настало время придумать, как найти Сига и освободить маму, без предательства, без лжи, без использования старых знакомых. Если разыграть все правильно и если немного повезет, все останутся на свободе.

Достав из сумки для компьютера портативное устройство, которое ей одолжил Тодд, Таня установила его на кофейном столике. Она взяла листок, полученный в «Ганимеде», со списком частот. Включив питание, она стала настраивать устройство.

В центре экрана появилась точка, быстро превратившаяся в цветную вьюгу.

Таня пощелкала каналами. Повсюду вариации на одну и ту же тему.

Она покрутила ручки настройки. На какое-то мгновение ей показалось, будто она увидела в беспорядочных точках контуры человеческого лица; но тут же она рассмеялась над собой за попытку найти смысл в этой мешанине.

И тут зазвонил телефон.

Номер Таня не узнала, но, взглянув на время, она поняла, кто это и что ей нужно делать.

41

Фриц предложил сгонять обратно в Айова-Сити и достать из сейфа пистолет, но Сиг ответил, что обойдется и без оружия. Оружие он не любил и считал, что оно ему не нужно.

Фриц назвал бредовой мысль Сига утыкать гипс шипами, чтобы использовать его как палицу. Но все равно помог ему. Они соорудили новый наружный слой гипса из длинных обивочных гвоздей и изоленты, купленных в кооперативном хозяйственном магазине.

Основные материалы для бомбы они нашли в отделе садоводства.

На всякий случай Фриц дал Сигу налобный фонарь. Так же он закрепил рядом видеокамеру, снятую с беспилотника. Раций у них не было, но, по крайней мере, Фриц сможет наблюдать за происходящим и определить, когда они вернутся. Он не стал добавлять «если».

По-настоящему все началось часа в три ночи. Фриц поставил машину на том же месте в квартале от особняка, и дальше Сиг двинулся пешком. Он подобрался к дому сзади, в том месте, где, как он уже знал, тот стеной примыкал к ограждению. Даже с одной здоровой рукой Сиг взобрался по водосточной трубе на гараж, затем вскарабкался на крышу. Отсюда легко можно было спрыгнуть в снег.

Послышалось завывание двигателя большого беспилотника.

Сиг бегом пересек внутренний двор, по возможности укрываясь за деревьями, и оказался возле бассейна, рядом с домиком для прислуги. Заключенных в бассейне не было. Верзила-часовой стоял неподалеку и курил. Вернувшись к ограде, Сиг кружным путем приблизился к особняку с восточной стороны.

Все было чисто. Сиг подбежал к окну подвала. Оно было частично засыпано снегом, но можно было заглянуть внутрь. Внизу горел свет. По радио гремела рок-музыка, похожая на рев мощного перфоратора. Моко лежал на полу, голый, свернувшийся клубком. Вид у него был дерьмовый.

– Эй! – услышал Сиг голос за спиной.

Он оглянулся. Охранник, направивший на него фонарик.

ПЛОМ! ПЛОМ! ПЛОМ! Звук пуль, впивающихся в снег. Сиг нырнул в сугроб и пополз.

Вынырнув далеко от окна, он побежал к передней стороне здания.

Сработала сигнализация, сирена завыла внутри и снаружи. БЛАМ! БЛАМ! БЛАМ! БЛАМ!

Сиг побежал подобно дикому зверю. Он к этому привык. В прошлом на него уже охотились.

Сиг услышал завывание приближающегося беспилотника. Он заложил слишком глубокий вираж и упал лицом в снег.

Перевернувшись, он увидел склонившегося над ним жирного «ястреба», с налобным фонарем вместо третьего глаза. В причудливом свете светодиода, смешанного с сиянием луны и отсветами кристаллов снега, Сиг рассмотрел вспотевшее лицо и синеватую сталь дула.

Беспилотник взвыл, словно крошечный бомбардировщик, заходящий в пике. Его мелькнувшая тень врезалась в окно второго этажа.

ТРРРРАXXХ!

Взорвалась бомба, состряпанная Фрицем из биотоплива и компоста. Распустившийся огненный шар опередил ударную волну. Лицо «ястреба», обернувшегося на взрыв, озарилось багрянцем.

Вскочив на ноги, Сиг обрушил свой кулак-палицу ополченцу на голову, чуть ниже уха. Послышался звук впивающихся в живую плоть гвоздей. Верзила закричал. Сиг вонзил ему под грудину нож, по самую рукоятку.

Прошло какое-то мгновение, прежде чем он сообразил,