Мертвый город. Трилогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Черт, да думаю, нашлись бы и такие, что согласились бы обратиться в морфов при условии, что им сохранят разум. Да, потерять человеческий облик, да никогда больше не видеть ни друзей, ни родных, но жить. Понятное дело, что обычный солдат этого просто не вывез бы, существовать в теле чудовища — это сюжет из старых сказок про красавиц, гномов и прочих персонажей. Но есть же, скажем, неизлечимо больные. Раковые те же самые. Многие из них согласились бы обратиться при условии, что им позволят жить дальше. Пусть и участвовать в боевых действиях весь остаток жизнь. А по поводу мяса человеческого. Так, думаю, морфам жаренка тоже понравилась бы, почему нет. Но пробовать кормить морфа жареным мясом я пробовать не буду. Нечего мне пытаться приручить льва, не моя специальность. Это к братьям Запашным, которые периодически гастролируют по стране со своими выступлениями. Несколько поколений уже этим занимаются.

Осознав, что заснуть обратно не получится, я всё-таки решил подняться. Посмотрел на часы, которые валялись на прикроватной тумбочке. Пять. Горячей воды ещё нет, только холодная, благо насосы работают. Ну, можно и в такой помыться, это гораздо лучше, чем грязным ходить.

Впрочем, особо я не пачкался, потому что последнюю неделю практически не выходил из своей комнаты. Так уж вышло. Все обитатели санатория сидели тише воды и ниже травы, и в городские разборки не лезли. Там, правда, тоже особо ничего не происходило, потому что крупных поселений выживших больше не осталось, если только мелкие группы. А про тех мы не знали.

Радисты постоянно сидели на постах, слушая переговоры военных. Было интересно, они взаимодействовали между собой, но чаще всего это были ругань и споры. Очевидно, что вместе они уже не соберутся. Ну, на самом деле, и черт с ними, почему нет. Лишь бы нас не трогали.

Все несли службу, ходили в дозоры, в том числе и дальние, про охранение уж и говорить нечего. Меня от этой почетной обязанности освободили, так что я большую часть времени валялся в номере и читал книги. Здесь оказалась неплохая библиотека, причем бумажная. Правда, было ощущение, что она была собрана ещё в советские времена, потому что большая часть книг была в жанре социалистического реализма, а встречалась и откровенная пропаганда типа того же «Общества без будущего». Режим пал почти пятьдесят лет назад, а его наследство ещё живо.

Но нашлась и классика мировой литературы, и это было поводом освежить ее в памяти. Дюма, Вальтер Скотт, Сервантес. То, что нужно, чтобы отвлечься от реальности. Всё-таки я был книжным мальчиком и мама с бабушкой следили за моим образованием.

Так что я выходил из номера только чтобы поесть и пройти обследования у Профессора.

Ну а куда деваться, я был его любимым и единственным подопытным, поэтому периодически приходил к нему в лабораторию. Он проводил обследования, брал кровь. Если учесть, сколько крови он у меня брал, то скорее всего, у него ей заставлен весь холодильник. Хорошо хоть его интересовала исключительно сыворотка, ее замораживать можно.

Я толкнул дверь ванной, вошёл в нее и включил свет. Покрутил вентиль, и из крана тонкой струйкой пошла вода. Достал из футляра зубную щётку, намочил, нанес на нее пасту и намочил ее ещё раз. Не знаю, зачем я это делаю каждый раз, привычка.

Стал чистить зубы и ощутил во рту привкус крови. Оскалился и увидел, что во рту у меня красная пена. Твою мать, а это ещё что такое?

Не хватало только подхватить какую-нибудь зубную болезнь. Быстро выплюнув пену и прополоскав рот, я снова оскалился и увидел, что одна из десен воспалена. Потрогал сам зуб. Он шатался, причем так, что вот-вот должен был выпасть.

Оставался один выход — рвать. Как ни крути, но ни зубодеров, ни стоматологического оборудования тут нет. А если он разболится, то будет только хуже.

В детстве я делал это с помощью верёвочки и двери, вырывал так молочные. Сейчас все иначе, мне ни разу не приходилось делать это. Ладно, черт с ним, поставлю имплант, денег хватит. Или вылечат за счёт компании.

Схватившись за зуб пальцами, я рванул его вперёд и он без всяких трудов вышел из десны. Даже больно не было. Я бросил его в раковину, сплюнул кровь, снова прополоскал рот. Жаль, что водой, настойка календулы или шалфея тут подошла бы гораздо лучше, но не идти же в город в аптеку ради этого.

Посмотрел ещё раз и обомлел. Из десны торчал кусочек зуба. Сперва я подумал, что это корень или что-то такое, но он был слишком острым. Похоже, что это новый зуб.

Нет, я помнил, что у стариков находили третью смену зубов. В редких случаях и в зачаточном состоянии. Не исключено, что когда люди будут жить по сто пятьдесят, оно так и будет происходить. Но мне-то всего двадцать семь.

Об этом определенно стоило сообщить Профессору. Я всё-таки почистил зубы, оделся и двинулся наружу, закрыв за собой номер. Обычно он ночевал в лаборатории, и именно туда я и собирался идти.

Внутри горел свет. Я потянул на себя дверь, вошёл. Оборудование сейчас не работало, только едва слышно гудели холодильники. Профессор нашелся сразу, он сидел за большим рабочим столом. А если точнее, то лежал лицом вниз на кипе бумаг. Сперва я даже подумал, что он мертв, и внутренне похолодел, потому что никто кроме него точно не сумеет разработать вакцину. Но никаких следов наружных повреждений не было. Инфаркт? Он ведь уже пожилой мужик, да и сомневаюсь, что с лекарствами у него все в порядке.

Через несколько секунд он всхрапнул, и у меня отлегло от сердца. Просто спит. Заработался и вырубился.

— Профессор, — я подошёл ближе и потрогал его за плечо. — Профессор, просыпаетесь.

Он поднял голову и посмотрел на меня мутным взглядом. Через несколько секунд его глаза стали яснее, и он спросил:

— Свят?

— Да, Профессор, это я, — сказал я. — У меня проблемы.

— Что такое?

— У вас есть фонарик или что-то такое?

Он, не задавая лишних вопросов, открыл ящик стола, достал из него обычный фонарик на светодиодах. Встал, я открыл рот, и он заглянул внутрь.

— Вижу, — проговорил он и явно помрачнел.

— Это плохо? — спросил я, хотя всё было ясно и так. Не бывает такого, чтобы у человека зубы менялись на острые от хорошей жизни.

— Плохо, — кивнул он. — Какие-то другие симптомы были? Вспышки ярости, светобоязнь, ещё что-то?

— Нет, — я покачал